Русофобия

– Ты про Берегову? Так ведь справляется она, – удивился Иванов, – и без подготовки, и без опыта. Про аэропорт она догадалась? Она. Цыганку она вычислила? Тоже она. А то, что Русофоб сбежать сумел, не её вина. Нерасторопные американские коллеги проморгали.

– И всё равно, муторно мне. Может отзовём? – Ефимцев с надеждой посмотрел на начальника и, по совместительству, старинного друга.

– Я те отзову! – Прикрикнул Григорий Сергеевич. – Ты про это, Костя, и думать забудь. Если тебе должность надоела, то мне ещё нет. Берегова справится, я в неё верю.

– Может, хоть человечка приставим? Я, когда утром не дозвонился, думал, поседею в конец. Дисциплина у неё хромает.

– Зато твоей дисциплинированности на всю Смоленскую хватает, – усмехнулся Иванов. – Ладно, человечка приставим. Попрошу Добровольского, прямо сегодня и поговорю. Наверняка у нас в Нью-Йорке есть кто-нибудь подходящий.

– Спасибо, Гриша. Старый становлюсь, наверное, вот и размягчал.

– Это точно, никто из нас не молодеет, – Иванов сделал последнюю затяжку и затушил окурок в пепельнице.

Нью-Йорк, 31-я улица

10.00

Джек опоздал, он злился на себя и на копов, которые, казалось, были повсюду, натыкаясь на него. Лишь чудом его никто не узнал, ведь своей фотографией Джек теперь мог любоваться в каждом выпуске новостей. Ему понравилось, как его прозвали. Русофоб. Это было звучное прозвище. Конечно, популярность затрудняла передвижения по городу, приходилось отращивать щетину, постоянно носить бейсболку и грязную вонючую куртку с капюшоном, которую Джек вытащил из мусорного бака. Но сержант Трумэн, верный солдат армии Соединённых Штатов Америки, твёрдо знал, что страдает за свою страну, поэтому стойко переносил тяготы. У него была миссия. И эту миссию он готов был исполнить, во что бы то ни стало.

Джек пристроился на противоположной стороне улицы в узком переулочке между двумя зданиями. Он положил на горячий асфальт картонную коробку из-под широкого плоского телевизора, который наверняка сейчас транслировал спортивный канал новому владельцу. Здесь в закутке было смрадно и душно, но Джек терпел, не решаясь снять куртку и скрывающий лицо капюшон. В Ираке бывало и жарче.

Устроившись в засаде, Джек отрешился от всех беспокоящих и отвлекающих внимание звуков и запахов, он сосредоточился на том, что сейчас имело значение. Эта русская рано или поздно вернётся в отель. И Джек будет её здесь ждать.

Рузвельт хоспитал

11.58

Мы с Майклом поругались. Впервые за долгую и плодотворную историю нашего сотрудничества мы обменялись взаимными упрёками. Агент Фэйссобер не согласился с моей критикой по поводу слишком мягкого отношения к Розалинде Голдер. А я обиделась, что с моим мнением никто не считается, хотя формально мы являемся напарниками, пусть и временно. В общем, слово за слово, мы разругались и теперь не разговаривали, дуясь друг на друга. Каждый залез в свою раковину и сердито фыркал при приближении другого.

Именно этот момент выбрала Наталья Свиридова, чтобы проснуться. Майклу следовало её допросить, а мне нужно было поехать с ним. Поэтому градус горячего недовольства в машине со сломанным кондиционером измерялся по шкале Фаренгейта. Ещё проклятые пробки, жара и неудобная блузка, которая шилась скорее на инопланетянку, чем на человеческую женщину. Потому что давила во всех возможных местах, а там, где должна была красиво облегать фигуру – наоборот, топорщилась, как балахон на пугале. Другая чистая одежда у меня закончилась, нужно срочно искать химчистку. Говорят, в Нью-Йорке они должны быть на каждом углу.

Не знаю, было ли удобно Майклу в джинсах и лёгкой хлопчатобумажной рубашке, но всю дорогу он ёрзал и на меня старался не смотреть. Кажется, американец меня боялся.

В общем, в больницу Рузвельта мы прибыли не в самом радужном настроении, стараясь держаться поодаль друг от друга.

Когда мы поднимались в лифте у Майкла зазвонил телефон. При взгляде на дисплей у агента Фэйссобера мгновенно испортилось настроение. На этаже он сделал мне знак идти вперёд, а сам немного приотстал. Я старалась не вслушиваться, но его слова всё равно до меня долетали.

– Здравствуй, Кэрол, – голос Майкла неуловимым образом изменился. Ни со мной, ни с кем-то из нашей группы он так не разговаривал. Кто же ему звонит? Неужели агент Фэйссобер женат? У меня резко испортилось настроение.

– Да, я помню про завтра. Нет, я не забыл. – Дальше последовала длительная пауза, и мне было очень любопытно, что ему говорят с другого конца провода.

– Да, я знаю. Я сделаю всё возможное, чтобы найти для неё время, – мне показалось, что это не слишком похоже на разговор двух любящих супругов, хотя у меня и не слишком богатый опыт в этой области. Я постаралась незаметно обернуться, чтобы посмотреть на выражение его лица, и увидела, что он смотрит прямо на меня. Я повернулась обратно и ускорила шаг. Вот, блин! Теперь он знает, что я подслушивала его личный разговор.