Русофобия

Джек расстегнул рюкзачок второй девицы. Поскольку у неё были тёмные волосы, он реши называть её брюнеткой. Значит, первую для контраста можно звать блондинкой. Ясно и понятно. Сегодня Джек был очень доволен собой, у него всё получалось и в его голову приходили отличные идеи.

В рюкзаке брюнетки сверху лежал телефон. С виду обычный смартфон. Он требовал ввода пароля и отпечаток пальца, поэтому Джек решил с ним подождать. Дальше лежал моток альпинистской верёвки и несколько карабинов. По горам она собралась лазать, что ли? Дымовая граната – наверное, чтобы его выкурить. Глушитель для «Глока» – а вот это уже интересно. Думала подкрасться и пристрелить его по-тихому? Сука! Джек решил, что ему всё равно, русская он или американка. Он убьёт брюнетку первой, причём убивать будет долго и мучительно. А блондинку заставит на это смотреть, ей будет полезно увидеть, что её ждёт в конце.

Отличный план, не стоит тянуть с его выполнением. Джек вытащил пистолет из кобуры и отправился к своим пленницам.

Заброшенное промышленное здание на окраине Нью-Йорка

20.00

Катя исследовала все уголки нашей темницы и убедилась, что выход отсюда только один, он же и вход. По крайней мере, для кого-то наших размеров, исправилась я, вспомнив про щенков, которые больше так и не появлялись.

– Значит, мы выйдем отсюда через дверь, – резюмировала Катя.

– И как ты собираешься это провернуть? – Недоумевала я.

– Дождёмся, пока он откроет дверь, я его вырублю, и убежим.

– Ну, звучит, конечно, просто… – Засомневалась я, вспомнив, с какой силой он швырнул меня о стену. Но Катя не позволила мне поддаться неуверенности.

– Не забывай, что я суперагент, – это прозвучало двусмысленно – вроде как шутка, но в тоже время и нет.

А ведь и правда, то, что я неспособна в одиночку справиться с взрослым мужчиной, вовсе не значит, что и Катя на такое не способна. Да и выбора-то особого у нас нет: либо позволить Русофобу нас убить, либо бороться с ним.

Пока мы ждали, Катя решила мою проблему с платьем. Причём неожиданно легко. Вытащила у меня из волос две маленьких заколки-«крабика», которые удерживали отрастающую чёлку и о которых я успела забыть за всеми треволнениями сегодняшнего дня. «Крабики» и скрепили порванную на груди ткань.

И почему я сама до такого не додумалась?

Что мне нравилось в Кате, так это её уверенность в себе, в своих силах. Казалось, не существует того, что она не смогла бы преодолеть. Как здорово, что она пришла меня спасать. Увлечённая новой подругой, я даже забыла о Майкле. Почему он меня не ищет? Или ищет, но не может найти? Впрочем, сейчас это уже не имеет особого значения. Я была убеждена в том, что Катя вытащит отсюда нас обеих. Она была словно чудо, ангел-хранитель, посланный мне свыше. И, когда я окажусь на свободе, я приду к агенту Фэйссоберу и спрошу – почему не он пришёл спасти меня? Буду слушать его беспомощные оправдания с непроницаемым выражением лица. А потом скажу, что не смогу простить его предательства и с гордо поднятой головой, не оборачиваясь, поднимусь по трапу самолёта и улечу домой, чтобы никогда больше его не увидеть. Возможно, буду игнорировать его поздние звонки или поднимать трубку и молчать, выслушивая его сбивчивые признания. Неожиданно Катя прервала мои фантазии.

– Приготовься, – она прижалась к стене справа от двери.

Я ничего не слышала, но поверила богатому шпионскому опыту моей новой подруги. Поэтому села на лежанку, подальше от входа, чтобы не мешать Кате, но при этом сразу попасться на глаза Русофобу и отвлечь его внимание на себя. Мне было немного страшно, но я доверяла профессионализму Кати и старалась сдержать, одолевавшую меня мелкую дрожь.

Когда дверь открылась, я честно пыталась смотреть только на Джека Трумэна, но непроизвольно скашивала глаза на Катю. Наверное, этим я её и выдала, потому что она не успела ничего сделать. Он застыл в проёме двери и громко сказал, направив пистолет в мою сторону:

– Выходи и без глупостей.

Несколько секунд она колебалась, принимая решение. Думаю, она собиралась толкнуть Трумэна дверью. Но скорее всего он успел бы в меня выстрелить. Поэтому я усиленно качала головой, давая ей понять, что не стоит нападать на маньяка, когда он угрожает мне оружием. Раньше в меня никогда не целились из пистолета. И я бы не хотела, чтобы подобное когда-нибудь повторилось.

– Катя, не надо, пожалуйста, – шептала я почти беззвучно, шевелились только губы. Но она меня поняла, за что я была ей безмерно благодарна, потому что, сдавшись Русофобу, она спасла мне жизнь. По крайней мере, в тот момент я была в этом абсолютно уверена. Она осторожно вышла из-за двери, подняв руки вверх.

Дальше всё произошло очень быстро. Трумэн ударил её по колену носком тяжёлого армейского ботинка, Катя согнулась, и тогда он пнул её ногой в живот. Она упала на бок, он ударил её ещё раз и ещё. Она пыталась закрыться руками, а он всё бил и бил, не произнося при этом ни слова. Потом Русофоб остановился и также молча ушёл.