Русология (СИ)

Солнце встало. Первое мая... Я топил печь. Дым выявил, что норд тянет по-прежнему. Заговеев дым видит (как и закваскинцы); кормит скот свой - и видит... Но - мне к Магнатику. Я четырежды загружал дрова, утепляясь. Спрятавши, чт'o Серёня с Виталей, два обалдуя, выкрали б, если б здесь появились, я шатко вышел. С запада, как с востока, квасовский выступ падал в разлог, в каковой я брёл склоном, ставшим бесснежным. Вскоре здесь пал промчит. Я копнул палкой почву, поверху мягкую, глубже твёрдую; льду в ней долго тлеть; я умру вперёд... Не тони я в симфонии из ковров прошлогодней травы, вешних запахов, писка птичек, яркого солнца, голых деревьев, речки и прочего, плюй на вещное, вроде этого, что ещё полверсты идти, спятил бы... Отойдя, обернулся. Вон, сзади Квасовка, мой периметр, по-над поймой меченный домом; выше три лиственницы... И фура, полная блоков? Нижней дорогой, что по-над поймой, груз возить сложно; знать, предпочтён путь верхний. Строится кто? Закваскин? Видел ли он меня много дней назад, когда мы покушались: я, Марка, Мутин? Вдруг я опознан? Вдруг меня схватят?.. Квасовский выступ... Некогда крепостца с него наблюдала за Лохною шлях на Мценск, что тянулся по склону. Днесь шлях сместился далее к югу, став магистралью; прежний стал полем с конским щав'eлем, крашенным кровью яростных сеч... Путь рода: от мужиков сквозь знатность - снова к плебейству... Ишь, Квашнины... Кто, Вяземский патриотику звал 'квасною'? Все по европам - мы ж кочевряжились, патриоты квасные... Паводка не было. По гнилому мосту, сквозь заросли, я шёл к ферме, слушая рёв да взмык. За воротами - бойня. Братья Толян/Колян, в фартуках, убивали бычков с приезжими, обдиравшими туши; рядом Дашуха, их жена, с водкой. Кучею - печень, сердце и лёгкие. Трейлер был под загрузкою. На столбе чах фонарь. Измазанные в кровь братья, пьяные, ушагали к телятнику, мне кивнув.

Магнатик был за столом в избе; купидоний роток меж набрякших щёк ел, а под глазом синяк. Плесканув в кружку водки, он пододвинул мне; рядом был огурец с жарким.

- Мы тут трудимся. День и ночь скотобоина.

- Есть заказ? Покорил Москву? В Рябушинские?

Он похмыкал вместо ответа.

- Помнишь, - изрек я, - ты уговаривал дом продать? А могла быть и дружба.

Он показал свои острые, гнутые вовнутрь зубы. - Ты же не маленький, Пал Михалыч! Что там за дружба? Ты полста, мне чуть менее и к тому ещё Флавск - Москва. С детства - это вот дружба! Есть дружки, - он признался. - Но заскорузли. А и не хочется... Есть ли мне в тебе польза? Поговорить лишь. Общих дел нету... Ты, брат, пей водку, больше не свидимся. А ты - дружба... Я её, может, сам помню в детстве. Да, может, детство лишь хорошо, не дружба... Нет, ты молчи о ней. Я в кабак лучше с бабой. Ну, на юг'a ещё. Так, без дружбы.

- Мой лучший друг мёртв.

- Значит, помянем... - Он выпил водки.

Слышался рёв.

- Не хочет в смерть животина! - хмыкал Магнатик. - И, между прочим, я в Москву не дружить был.

- Дом? - я заметил.

- В яблочко! Я хотел тыщ за пять, а снять двадцать.

- Кто покупал?

- Кто? - вторил он в смехе. - Младший Закваскин. Я б ему продал дом дороже. Вот зачем я в Москву был.

- Я не продам.

- Сюда смотри... - показал мне Магнатик сливу под глазом. - Это Закваскин. Чтоб я не спорил. И Заговеева...

- Он здоров?

- Кто?

- Младший Закваскин.

- Злобный стал. Заговеева гонит.

- Мой корень глубже. Квасовка - моих предков.

- Нет, брат! Сказали: всё тут Закваскиных. И в газете прописано, что Закваскины тут служили, в барах-боярах. Он и в Тенявино столб воткнул, что село основал Афанасий Закваскин в тыща каком-то. Он нам внушает эти, понятия... А и хрен с ним! - хмыкнул Магнатик слушая взмыки, что неслись с улицы. - Я их всех, бычков... Главный стал тут Закваскин. И Зимоходова придавил со мной. По понятиям. Вон, мне глаз подбил, бизнес отнял... Я тут всё продал, - сделал он паузу. - И тебе конец. Он отель будет строить в вашенской Квасовке для своих всяких немцев.

- Ты бы помог мне: зарегистрировать мой участок.

- Нет, брат. Не выйдет. Он скупил земли... Всё, тебя нету. Есть лишь Закваскин. Он теперь думает за нас всех. Продай дом, так будет лучше...

- Здесь не один дом. Здесь родовое гнездо, - прервал я. - Это как жизнь предать... Ты понятий не хочешь? Но ты и сам знак. Ладишь свой знак спасти? Я давлю их, все знаки, ибо здесь мальчик и изначальное, - излагал я. - Нет, не уеду. Я буду биться. Пусть врут, что тщетно, что дважды два есть четыре и, мол, два дня дышать... Но в агонии, может, дело и выйдет. Смерть есть пик лжи, апогей её. А где ложь в апогее - там знаки сякнут, там жизнь стартует... Но ты не слушай, это я так. Я жизнь провёл с этой словью, а понял знаешь что? Некто в библии спорил с логосом, - с дважды два будет столько-то, - и подох, пень. Спорить не надо, а надо кукиш этому логосу! плюнуть логосу в морду! Заумь сильнее идей... Не болеет Закваскин?

- Спрашивал, - усмехнулся Магнатик. - Спрашивал. Покушались там на него в Москве. Вроде химией, потому и не вышло. Он теперь бешеный ходит, красный. Пикни что - и убьёт.

- Ты б сам его...

- Нет, я добрый.