Русология (СИ)

- Я думал, - вёл Заговеев, - раз тут моя земля, Марье лучше, чем под Закваскиным на их кладбище. Прибежит с фермы, выполет грядку или польёт что... - Он топором ткнул в трубы. - Марья-то умерла... Все померли! Лишь Закваскины - а они не с той жизни, не из несоветской... Я разве против? Я про советских - были едины: фрицев мы били, ну, целина ещё, космос, Братск и Магнитка... Там оно, наше, и что любили мы: Марья, я и Надёна, с кем мы здоровкались, помнишь, как то крыльцо везли... А Закваскин врёт: с первым мая! - но он куражится, не его было время. Счас его время, чтоб на ворованное - дом немцам, кто меня стукали в сорок третьем; тут были, немцы-то, я малой был... - Он слабо пнул трубу. - Потерпеть бы! Социализм крепить! Врут, в религии правда... Дак мы, советские, церкви рушили, чтобы Бога спасти с церквей, чтобы Бога к нам в жизнь! Им надо, чтоб Он в тюрьме сидел в ихней церкви. Коль в церквах пусто - значит Бог всюду и на свободе. Что Ему в церкви? Он ведь живой Бог. В церкви все службы - Богу неволя. Службы - словам, не Богу. Как у богатых? Я церковь строю - значит, и Бог мой, я вот не дам - Бог меньше; я вот на службах выдам про Бога, что мне удобно, и все поверят, так как моя власть... Церкви порушить - Бога избавить. Богу наш мат был - лучше акафиста. Бог - не в нотах; Бог в соловьях пел... Бога в тюрьму чтоб - вновь церкви стоят. Так ведь, Михайлович? - Заговеев вздохнул в слезах. - Бога в церкву - чтобы Он гадствам их не мешался? Я тут сыздетства, тут от отца рождён... А пёс гнать меня?!

Он швырнул топор прямо в трубы (знай, что под трубами не Мария, он обезумел бы) и пошёл к избе. Я следил, как, надев пиджак с орденом, во дворе он впряг мерина в небольшую телегу. Нижней дорогой прибыл с шестёрками и с клюкою Закваскин и у плетня стал буркать:

- Ты, Гришка, шуточки шутишь? Я вас с Рожанским... Слышишь, пьянь?

В перепойной трясучке, не отвечая, тот влез в телегу. - Эта, Михайлович, едем в Флавск! К прокурору мы... Расскажу, как он провод крал, этот самый герой наш, как дом'a грабил. Чтоб он в отсидку, а не хотель копать! - Заговеев тряхнул вожжой. - Этот пёс тут не главный!

Тронулись, но Закваскин шагнул к нам. - Гришка... - он супился из-под края папахи. - Скор ты врать... - Он кивнул вдруг Серёне с Виталей, и те ушли.

- Ходь, каряй, ходь!! - Заговеев мотнул вожжой.

Но Закваскин держал оглоблю.

- Пёс, уйди!

- По-соседски бы! - звал Закваскин, двигаясь рядом. - Шутки шутить нельзя? Уберём мы те трубы. Чтоб я сосед подвёл? - Он поглядывал вдаль. - Что злишься, пьянь? Опохмел не тот? Водки дать?.. - Он отстал вдруг.

- Я счас шутю тут! - нёс Заговеев и погонял в разлог. - Он мне водку, будто пьянчуге... Вор чтоб командовал?!

Я смотрел, как Закваскин шагал вослед.

Громыхая телегой, мы из разлога взмыли к Тенявино. Заговеев снял шапку и ею вытер лоб. - Доброезжий мой мерин, но сильно нервный... Водку мне... В Флавске есть ещё люди... а не хотель ему... Власть сменяли, и что дала она? Главно - нужным быть. Счас плевать, кто ты есть; хоть сдохни. Вроде как скот - мужик. А была власть такая, что и душе дала; без неё одна тьма, лишь вкалывай. Прежде я всей душой жил, друг мой Михайлович! Как в газетах-то было? ты, народ, главный, всё тебе! Так и нужно. Жизнь ведь несладкая - труд сплошной. Он затем и народ, что трудится. Власть советская... Смысл в ей был! Вроде, я, мужик, - миру делаю: хлеб ращу или БАМ. И космос... Счас ковыряюсь. И их кривляк смотрю. Счас - рубли давай. А не думают, что мне нужно не как скоту... Смысла дай мне, что нужен! Нас власть советская... За прогресс всего мира я здесь копал в грязи! Мне та гордость, что я никто - а нужен. Или репрессии - тоже, вроде, не как счас, что тебя нету, - а вроде нужен для исправления. Как бы ты не никто, а - всё. Даже если дурной ты был, о тебе вся забота... Смысла дай, что я есть ради пользы! - вдруг распалился он. - Кто без смысла я? Человек?! Нет, мерин! Смысла дай, что я мал - а весь мир держу и что трактор мой вслед Гагарину! А мне этот вор застит, что только рубль счас... Бегай-ка!! - взгрел он мерина.

Ехали по-над яром... Слева Тенявино шло безлюдным дачным концом... Вот дом проплыл, двери настежь, значит ограблен... Ишь, Заговеев... Смысл ему... Не поймёт, что не смысл благ. Я-то постиг... А толку? Где гибель логоса?.. Это всё, что успел я подумать, глядя в блеск вод внизу... Крик, дичайший крик... и рывок... Я сорвался в яр... Близ - Серёня с Виталей и, в лёт, телега... Я - подле тальника; метр до речки. Мерин ржал с выгнутым вкось хребтом в воде. Заговеев был мёртвый, рядом бутылка. Я потянул его... Подошла тень в папахе.

- Всё, карачун козлу! - бесновался Серёня (или Виталя).

- Дуйте в милицию. Мне Саидова... Уголовка тут! - затряслась клюка. - Гришка, дурень... Сколько раз велено, чтоб не пил, пьянь.

Я разом вспомнил, как он мирился-де и хватал за оглоблю... Он и за нами шёл, точно знал всё... И плюс бутылка... а её не было. И ещё этот крик...