Русология (СИ)

С Квасовки - знаки... Нет, не о стрелках я с потолка в избе, а о нечто. Так что и с девками знак был тот, что одна как бы 'образ-подобие'; а из всей колготни моей с Шмыговым - привлечение в круг его болтовни 'Живаго'. Что за идеи вели его? Он твердил мракобесное - я же слышал внушение, что Христос, мол, 'всегда с тобой'. Ведь 'Живаго' ещё один, после глýховок, втык мне: звался тот опус 'Смерти не будет', а не 'Живаго', полон был 'веры'; и намекалось в нём, что в час 'икс' смерть отменится... Храм, Б. Б. и цирюльник, девки не справились - мне от Бога вмиг Шмыгов, ляпнувший про Христа. Что, ловят? гонят от избранных, где 'ослы и рабыни' с 'сиклем'? Мне, мол, нельзя туда? Мне - Христос с нищетой и с мытарствами? Аврааму 'сей мир' - мне 'лилии кольми паче'?!

Я подле Шмыгова размышлял о нём, разразившимся (хоть не верует и отъявленный циник) вдруг про 'Живаго'. Многосоставный, неординарный - только не более чем какой-нибудь знак сей Шмыгов в этом вот казусе. Как по притче: 'Шмыгов, торговец, был к нему с речью: что тебе в утвари, кою ржа ест?' Вот кардинальное, что он выразил за весь век свой. Он ведь с начал врал, что, дескать, брáтина мало стоит, и перекинулся на 'Живаго' - Бог 'Живый' сразу же; так, не менее! Я раб Библии и раб этики - ну, а он, кто 'собаку съел' и прагматик, он что не в Лондоне, не с Лолитой, пусть хоть с Калерием? Почему не богат, ловчащий (изноровился ведь, не боясь востроглазого фиска, стибрить откуда-то и услать через мой счёт деньги)? Что он не выбьется и как грум при мне, кто, бездольный, запнул его? С юных лет стяжал, а итог? В чём слабость? где в нём изъяны? Что за minderwertkostbarkeit - неполноценность (я не забыл язык)? Может, случай не выпал и у маммоны тоже есть баловни? Мы у финиша, и кто был позади да ещё не спешил - стал первый?

- Феликс, спасибо. Ты бросил офис, чтобы помочь мне, время потратил. Я буду должен. Позже сквитаюсь... - ёрзнул я в тесноте такси.

Шмыгов хекнул: - Незачем... Шмыгов пса не съел? Съем. Съем! Феликс - счастливый. Мне и сейчас везёт, хотя кажется, что и нет, что мне деньги бы делать, вместо чтоб... - Он умолк. - Хе, деньги! Их разве высидишь? Паучком мечись, всюду суйся, тки паутинки, вдруг кто прилипнет?.. Я, dear, был не прост - нынче сложен. Я как со швалью - так и с богатым. Ибо кто знает, где оно, счастье? Шмыгов, поэтому, там и здесь. Всюду! Жизнь есть коллаж, сэр, я же творец его. Плачусь? Нет, тренируюсь: Шмыгов, не смей зевать! а очки протри! а крутись бодрей! И на офис мне... (тренькнул сотовый) плюнуть, признáюсь... Мне важно другу... Я... Алло?.. - Он стал слушать. Въехали в пробку, и я услышал, как он вёл в трубку: - Куплены? Отмени... Да, instant... Что, ты один? не хочешь? Так и уедешь?.. Чёртов ты asshole!.. Я кретин?!.. Ладно... свидимся под Биг Бэном... и пожалеешь... Нет, я не думаю, что жалеть буду я... Узнаешь... Срок изменён, yes... - Он трубку спрятал. - Фрукт... Сосунок!.. Изнеженность, 'coming out', гендеры, педократия... А мне вправду, - он тронул брáтину, что лежала меж нами, - хочется дружбы... Съезжу к вам в гости!

Он, склонный к шику, падкий на видимость, переменчивый, избегающий уронить престиж, обожал встречи в барах, где бы довлел себе и являл стиль строгого англомана. Речи лишь светские: о процессах в VIP-сферах, где намекалась его рука. Он выдумывал байки о своей сметке, супер-знакомствах, о похождениях по журфиксам и звёздным выставкам, по салонам и сейшенам, элитарным тусовкам и клубным оргиям - всюду, коротко, где он мог собрать слухи и показать себя, о котором не ведают, кто, но думают, что 'с прилизанным волосом и в прикиде от ... и сверканием часового браслета от ... и с оправой очков от ... среднего роста и с левантийским обличием, уж не сам ли он знаменитейший ...?!' Появиться, бликнуть, исчезнуть - было коньком его, возмещавшим ущербность: он ни лолит, ни статуса, ни богатства не добыл, в Лондон не съехал. К нам он не ездил (думаю, что равнó и к другим), чураясь мест, где невежливо, да и глупо шастать в котурнах и возносить себя, где пришлось бы снять маску некого из элитных сфер.

- Приглашаешь?

Я пригласил его; благо, повод был пригласить - как друга и в рамках дела.

Первый мост - Триумфальный - в треснувших статуях; в сорок пятом здесь возвращались, сбивши с ног Запад, чтоб полувек спустя Запад вновь возник, не хромающий, но на 'мерсах' из Шереметьево...

Мы влились в Карнавальную и свернули во двор мой. Шмыгов расплачивался с таксистом.

- Старая? - покивал он на 'ниву', стывшую рядом.

Я жал код двери нашей громадины.

- От тэрактоу, сэр? цыфры? - хекал он. - Код три цифры? Как и у нас. Частенько код забываю, чтобы торчать потом, как шизоиду... - Он смотрел мне на руку с сумкой под брáтину. - Чёрт, подарок забыл твоим...

- Феликс!

- Нет, - он упрямился. - Магазин вблизи... Код изволь? Чтоб момент не стал вечностью, как сказал некто девке, вздумавшей, что он должен жениться, если имел её... Dear! код, плиз?

- Феликс, сто двадцать.

И он исчез.