Русология (СИ)

И я пришёл в себя... Ночь с прожектором; звон в ушах... Запалив свечу, - провод сняли ворюги ради цветмета, - я сделал шторы, чтобы таиться. Сколько дней я вне разума... нет, вне логики, раз события отмечал? Пять дней? Двенадцать? Триста?.. Допустим. Только какого дня? не того, что с ездой во Флавск?.. Я разжёг печь, смекая: как дым повалит, выяснят, что я есмь-таки, пусть в Закваскине мировой туман. Умысел 202.00.753 exe... Вроде бы, голова не болела, но я не мог пресечь постоянно вторгавшийся сор аврама, вбившего величайший кайф в женщину... он был тот, кто снабдил их сосцами, дал им пупок и зад, и вознёс сие бёдрами, меж которыми поле битвы, yes, поле битвы! Ибо там истина (превращённая в ж с рецептором, чтоб познать её) бьётся с умыслом, что нацелен познать её lj rywfb lyf, глубже, чётче, умышленней, ♣ половой как вселенский... ж и м, женское и мужское, - лишь предикаты, детерминация... Философски рассматривать, на дворе стоит номер два, своей властью над В, номер два, и ноýменом в познаваемом, Ё!, туман... Я не выдержал и, взвыв: - Хватит!!! - скрючился, веря, что дурь иссякнет... Вдруг постиг, что любовь не избавит нас от деления на пол Ж и пол М, стало быть, от познания, - оттого первородный грех вечный есмь, чтоб Адам (добро) познавал исторически Еву (зло)... Нет, Аврам познал, не Адам! Ведь Love - бомба, что регулярно, ленно-рутинно плоть подрывает, чтоб сводить в знаковость... Это, впрочем, я знал уже. Погубить должна - женщина. Остальной весь мир - вещи, мысли и этика - плод познания женщины. 'И познал Аврам Еву'. Он запустил член в истину, глубоко - ха! - стыдно; фиговым листиком скрыл свой акт. Стыдно - но запускают. Пусть я всю ложь сверг, это осталось; и я зациклился, чтоб, стреноженным, повернуть в сеть слов. Срочно надо мне с женщиной - не по логике, не по принятым нормам, ради блаженного, дескать, акта...

Я вышел из дому. Вихри двигали мокрядь. Слева в тумане шарил прожектор. Грязь распухала, и снег растаивал... После скрип у Закваскиных... в мутных отсветах силуэт... стук в землю... вроде, старик в папахе.

- Ты бы сидел в Москве, коли думец.

- А там, бать, схвачено... - начал младший (я пообвыкся и различил: он пьёт). - Друг на дружке... Взять хоть Бухая, в зоне мы знались, а он и то говнит... Бать, с Барыгисом я весь Флавск куплю, я теперь в его партии. А в Москве я кто? Мелочь... - Он начал кашлять. - Это мне химией тот жидяра, чтобы я психом стал, прыгал зайцем.

- Он, - вставил старый, - тут и тогда стрелял. Сдал бы ты их Саидову или свёз в лесок.

Мне послышался стон.

- Во, крутит! То ничего, то... Миллионер был! Сгнил весь!

- С этим-то? - буркнул старый. - Он третий день тут. И не съежжает.

- А ничего, бать. Скоро уроем. Я б его там снёс, прям в кабинете. Он - на немецком им... Либерасты... дай им 'права', слышь. Есть 'права' - а прут к нам, глянь, чтоб рубить бабки. Всё ради денег. Год ещё - и конец всему. Кто что слямзил, с тем и остался. Я отель немцам? церковь я - местным? или асфальты - пьяни Коляну? Ради себя. Пусть строят, а после вышибу всех в манду! Что законы? Мы по понятиям, нутряным мы! Что земле? Ей закон и любой ей - по хер. Я задавлю кого или сам окочурюсь - что ей? Все сдохни - что ей? Нас и боятся, что - без закона, нету узды нам. Всмятку Европу, если втемяшит! Я как Хабаров на Уралмаше, здесь миллиард возьму. А Маргá, - он вёл, - хоть не хочет, но я плачý ей... За Квашнина блядь!.. Этот Квашнин им - знак ихней правды. Чуют, что мутят бизнес с бандитом, так вот для вида и защищают, слышь, пидораса. В общем, нельзя влом, тут нужно тихо...

- Дай глотнуть, - буркнул старый. (А я присел без сил). - Сбёг Магнатик-то. Испугался. Стали твои поля...

- Да, мои поля... Время бизнесу. В девяностых общак крутили, спирту с загранки да сигарет везли. После стали жать лохов. Время реальных дел... Я потом его, Квашнина-жида...

- Ну, жида сказал! Он русее двух нас с тобой.

- Фраер он! не в понятиях!

Я не слушал их.