Русология (СИ)

Мерзость вышла бы, догони я их... Но квашнинство, впавшее в мозг, взрыв попранного, мельчавшего каждодневно достоинства и гордыня быстро поникли. Взяв седативных пару таблеток и проглотив их, я щёлкнул радио; там 'Беременны временно'... Нет, стоп! Музыка мне преддверие. Не слова - речь Бога. Музыка, упредившая смысл, - речь Бога; в ней ритм истины. То, что сброд портит музыку, чтоб излить себя и к наживе, это опасно. Я весь в предчувствии, что, случись ещё в музыке муть поднять, - смерть нам. Сгинут пусть дискурсы и науки, веры исчезнут - ею спасёмся. Лучше треск трактора с крошевным дребезжанием, с хрипотой карбюратора, с громким треском глушителя, чем попса. Райский змий на словах налгал, а в попсе сама жизнь лжёт именно чем нельзя лгать - сущностью. Мы и так смотрим, слышим не жизнь. Мы отторгли жизнь. Жизнь чужда нам в той степени, что нам страшно общаться с ней. Нам она, жизнь, во вред, мы к ней входим в скафандрах; мы ей враги впредь - иноприродные. Мы глотаем наркотики, чтоб забыть её и избыть. Наркоманом ab ovo был Авраам, кой решил жить по-своему. Кто искал героин и опиум, а вот он искал Бога как щит от жизни. Бог его бзиком стал и наркотиком. 'Покажусь живым', - вдруг решил Господь навязать Себя. Выбор пал не на грозного фараона, не на мыслителя Древней Греции, но на отпрыска Фарры, на скотовода. 'Ты - вождь народам, ибо Я Бог твой', - рек Господь. И Аврам удивлялся, что, отодвинув мир и всё бросив, кроме, конечно, сиклей с рабами, - он не исчез отнюдь, но живёт при содействии не харранского либо урского и иных богов, но могучего Бога личного...

Здесь вопрос о моей судьбе: для чего мне абстракции: Бог, Аврам-Авраам, прочее? Где и что Бог? Мне для чего Бог? Да и Авраам - что? Кто он в реальности, а не в Библии тот Аврам-Авраам? И, главное, кто зачинщиком? Вдруг не Бог патриарха-то - но Аврам налгал Бога с целями? Бог молчал; Бога, может, и не было. Вдруг Бог - фикция?

Возле дома в Кадольске я сына высадил и повёл 'ниву' на ночь на спец. стоянку. Мне очень нравился путь оттуда длинной аллеей (липы, боярышник) за некраткое удовольствие, что иду я не в собственный скорбный дом, полумёртвый дом, а к родителям, где пусть горе, но где и радость. Я им звонил больной, и мать думала приезжать. Днесь март уже, я в ремиссии, хоть печёт внутри, и приехал к ним, пусть транзитом к другим местам. В магазинчике я взял яблоки, кориандр, петрушку, хлеб с консервантами, сыр протравленный... Я забит консервантами, я забит словосмыслами! Мне б сойти с путей мира, чтоб Бог призрел меня, как Авраама!

Боже, ПРИЗРИ МЯ!!

И меня затрясло всего, плоть и психику. Постояв у дороги, чтоб машин не было, я в скачках пересёк её; сумка с купленным поддавала с запястья. Пальцами я сжимал себя - не рассыпаться!

Я вбежал в салон, озаглавленный 'К... (и) Ч...' (текст выцвел). Это был 'КнигоЧей', солиднейший магазин канцтоваров, прессы до Ельцина, и я в прошлом бродил в нём; там продавался, помню, мой опус 'Знак предударного вокализма...' Был я, наверное, 'книжный червь' и 'ботаник', всё читал сразу, всюду и часто, а в результате стал эклектичным в мыслях и чувствах и неустойчивым, как Пизанская башня, без всякой цельности; стал наполнен словами, разными толками, то есть смыслами. Но так было давно, давно. 'КнигоЧей' трансформирован. Нынче здесь - россыпь видео, там - отдел пылесосов и бытовой пр. мелочи, плюс ряды холодильников и стиралок. Книжки в углу, блеск титулов: Тэх Квандистиков 'Запасной костолом: ва-банк', Ева Эросова 'Дрянь просит', Крах Куннилингам 'Лезвие бритвы'; также 'Расправа', 'Шмарная Ялта', 'Мент' сериографа О. Кхуеллова, - всё рвалось из обложек с фото-коллажами автоматов, пальцев над 'баксами' и колготок, спущенных книзу.

- Вам чтиво круче? Вот, посоветую: террористы, кровь, пытки, баксы, естественно, женский труп вверх ногами... Нет? А вот это: туз из правительства, как он начал, где что украл, убил кого. Компромат!.. Впрочем, в вас склонность к правде? чтоб натуральный сюжет? чтоб образность с философией? Вот вам книжечка... Ну, да, кровь. Только здесь кровь вторична, здесь случай жизненный; здесь с чеченской войны возвращается Он, герой, бьётся с мафией, кровь-любовь; а Она как-то очень естественно вдруг сестра главаря. Пикантно. И назидательно. Типа, Он, герой, победив, не решил проблем и - в парижи... Нет? Вам в тоску Чечня? Есть тогда покет-бýк в цветках, чистый дамский роман - с фривольными, впрочем, сценками... Ну, а вот политический как бы даже наезд на власть, про кремлёвских генсеков... Вам из Аксакова? Здесь таких и не знают. Здесь город простенький: детектив и порнушка, женские сопли. Здесь, уважаемый, лишь Кадольск, а не Лондон, здесь город силы; здесь мелодрамы, здесь любят китч, увы! Он как был - так и есть, наш великий, ясно же, русский... Что, карандашик вам?.. Заходите!