Руссиш/Дойч. Семейная история

До сих пор не утихают споры о личности этого пребразователя, вздыбившего Россию. Кем он был в первую очередь? Великим реформатором, задумавшим приобщить свою страну к цивилизации западного типа и объединить обе части Европы, или великим тираном, насильно загонявшим свой народ в аркан счастья собственного приготовления? Сам Пётр объяснял свою позицию следующим образом: «Наш народ яко дети, неучения ради, которые никогда за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают, которым сперва досадно кажется, но когда выучатся, потом благодарят».

Так или иначе, но царь Пётр открыл «золотой век» российско-германских отношений. Как минимум на два столетия уклад жизни в России формировался под мощным и всепроникающим влиянием выходцев из Германии.

Основу межгосударственного взаимодействия с лёгкой руки Петра заложили матримониальные связи. За два столетия были заключены 37, если не ошибаюсь, брачных союзов Российского императорского дома с праящими династиями германских княжеств. Шесть импортированных принцесс стали жёнами и матерями императоров России, а любвеобильная Екатерина II, устранив супруга (жестокий век, жестокие сердца!), заняла трон единолично. Доля русской крови в последнем русском царе составила мизерные проценты, зато германская была в избытке. Александр III, узнав, что настоящим отцом своего прадеда, сына Екатерины Павла I, был не свергнутый ею Пётр III, а первый по времени фаворит императрицы Сергей Салтыков, перекрестился: «Слава Богу, мы – русские!» А услышав от историков опровержение, перекрестился ещё раз: «Слава Богу, мы – законные!»

Между прочим, ген русскости в хромосоме последнего императора мог быть ещё короче. В молодости Пётр влюбился в дочь германского виноторговца, проживавшего в Немецкой слободе, и всерьёз намеревался на ней жениться. Но гордая простолюдинка Анна Монс напрочь отвергла ухаживания царя – едва ли не уникальный в мировой истории случай.

Пётр I прорубил окно в Европу, а вслед за ним Екатерина распахнула дверь перед десятками тысяч соотечественников-переселенцев. Немцы, которым стало неуютно на своей родине, массовым порядком устремились в Россию и Америку. За морями-океанами им предстояло выдержать жёсткую конкуренцию со стороны представителей других национальностей – англичан, ирландцев, итальянцев. А в России они с самого начала заняли чуть ли не монопольное положение. В конце XVII века численность немцев в России составляла небольшую горстку. Столетие спустя – почти 250 тысяч, а к началу XX века – почти 2 миллиона. Каждый десятый житель дореволюционного Петербурга имел германские корни. Ни один язык в мире не приобрёл немецкий акцент в такой степени, как русский.

Чего только не было в российско-германских отношениях за последние три века! Приливы и отливы, солнце и дождь, восходы и закаты, весна и осень, на короткое время бабье лето и снова осень, даже зима с трескучими морозами. Это чувство колебания между любовью и ненавистью лучше всего передаёт немецкий термин «Hassliebe». Зато постоянным было присутствие немцев в политической, социально-экономической, научной и культурной жизни России. Госпожа история столь витиевато переплела биографии двух народов и государств, что разобраться в том, где германское, а где русское, без бутылки, как говорят в России, невозможно.

Русские, прошедшие долгий путь к своему единению, помогали немцам найти себя и избавиться от комплекса неполноценности. Матушка Россия в качестве крестницы стояла у колыбели создания Германской империи в

1871 году. Перед посольством на Унтер-ден-Линден проходили массовые манифестации германо-российской дружбы. Демонстранты приветствовали «единственного настоящего друга» немцев – императора Александра II, прибывшего в Берлин.

Какое поразительное совпадение! Через 100 лет с небольшим аналогичные искренние проявления доброго настроя к России и благодарности за её конструктивную роль в воссоединении Германии повторятся чуть подальше, у Бранденбургских ворот, где будут чествовать другого «истинного фройнда» германского народа – Михаила Горбачёва.

К Первой мировой войне у русского, исконного населения страны сложилось устойчивое представление о «засильи немцев» и превращении России в «колонию» Германии. А иного и не могло быть. Русские немцы на самом деле пустили столь грубокие и широкие корни, что общественность забила тревогу. Однако прислушиваться к её голосу царский двор не желал. Николай I доверял только двум приближённым – шефу жандармов Бенкендорфу и прусскому послу фон Рохову (а вот его русскому коллеге в Берлине способностей удостоиться такой же чести – увы! – не хватило).