Русская Армия генерала Врангеля. Бои на Кубани и в Северной Таврии. Том 14

Мы бросились на «Ура!». Мы уже на улицах Геническа. Стреляют из окон. Наша офицерская рота почти вся переранена. Пробиваемся к вокзалу. Вдруг из одного дома затрещали выстрелы. Несколько человек сразу упало. Тут я никогда не забуду вольноопределяющегося пулеметчика Крыжановского. Он положил «льюис» на тумбу у тротуара и со зверским лицом осыпал дом градом пуль. С дома посыпались стекла и штукатурка.

Наконец приблизились к вокзалу. Город уже занят нами. Было жарко и пыльно. Наши разошлись по домам: кто напиться, кто перехватить чего-нибудь поесть. Выйдя из какого-то дома, я оказался на улице один. Боясь отстать от своих, пошел к маяку, надеясь там найти наших. По полю к Геническу приближается красная конница. Встретил нашего офицера. Началась отчаянная стрекотня. Мы с ним стали к стенке какой-то хаты. Пули с визгом пролетают через крышу. Баба с визгом и причитаниями выскочила из хаты с подушкой в руке.

Вдруг близко грянуло «Ура!». Мимо нас, через огород, пробежали отступающие самурцы. Мы выскочили из-за хаты. Вокруг маяка, рысью, сверкая шашками, объезжала красная конница.

Мчится повозка с патронами. Поручик на ходу вскочил на нее, я тоже прицепился. Винтовка скользила и стучала по спицам колеса. Повозка с грохотом скачет по ужасной мостовой. Сзади на подводе бренчит, высоко подлетая на воздух, никелевый чайник. «Как бы не выпал!» – думал я и хотел было его придержать, но боюсь пошевелиться, чтобы самому не выпасть. Вдруг чайник с грохотом покатился по мостовой. Ничего не соображая, я соскочил с подводы и поднял его. Для чего?! Подвода ускакала, а я, как дурак, бегу по улице с чайником в руках. Несколько пуль свистнуло в воздухе. Меня нагоняет арба. Сидит мужик и два наших алексеевца. Я бросил чайник и вскочил на арбу.

Мчимся вниз. Уперлись в какую-то улицу. На доме надпись золотыми буквами: «Государственная Сберегательная Касса». У ворот стоит группа евреев – в Геническе их много. «Где дорога на пристань?» – спросили мы их. Они замахали направо. Мы помчались. Из одного дома по нас кто-то стрелял. Заскочили в какой-то переулок. На углу стоит какой-то сапожник (почему мне показалось, и сейчас кажется, что он был сапожник, – не знаю). Спрашиваем его. Он замахал руками в обратную сторону. Летим вверх обратно. Встречаем трех офицеров-алексеевцев. «Моста нет, все лодки потоплены. Будем отбиваться до последнего патрона. Все равно – смерть!» – закричали они нам, повернули назад и начали стрелять…

Подъехали, наконец, к пристани. Здесь уже толпились наши. Здесь же стояли пленные, которых мы взяли утром. Они кричали нам, чтобы мы оставались и ничего не боялись. На берегу стояло наше орудие. Замок с него уже сняли.

Моста не было. Лодки попорчены красными. Ходила одна большая лодка, которой управлял какой-то старик.

Джжжь! Джжжь! – взвизгнул снаряд, и два водяных столба поднялись среди пролива. Один снаряд разорвался на пристани. Некоторые раздеваются, бросая оружие и одежду в воду, и бросаются сами туда же. До того берега, думаю, было саженей сто. Если бы я мог плавать, я бы поплыл… Ординарец С. Сахоцкий ведет в воду лошадь, он хочет спасти и лошадь. Лошадь храпит и боится воды – пришлось ее бросить. Его брат, поручик Сахоцкий, отличный пловец, раздевшись, прыгнул в воду. Его приятель армянин, корнет, в бурке и черкеске, вместе со своим вестовым прыгнули ему на шею.

– Поручик, – крикнул он, – мы с тобой!

Все трое потонули, а поручик, хороший пловец, никогда бы не погиб, если бы не армянин.

Полковник Звягин распоряжается погрузкой. Переполненная лодка уже отошла.

– Скорее верните лодку! – кричит Звягин.

Из окон домов уже стреляют по пристани. Снаряды с визгом падают в пролив. Я решил: будь что будет, силою вскочу в лодку. Я не умею плавать и ни за что из лодки не уйду.

Лодка идет обратно.

– Садись, штаб бригады! – распоряжается Звягин.

Когда лодка была нагружена уже наполовину, я спокойно прыгнул в нее и пробрался к носу. Думаю, что сейчас выбросят обратно. Но ничего – оставили.

Борты лодки на вершок от воды – вот-вот качнет, и она погрузится на дно. В это время один капитан-самурец подскочил к полковнику Звягину:

– Господин полковник, я плавать не умею. Разрешите сесть в лодку?

– К сожалению, лодка переполнена, – ответил Звягин.

Капитан спокойно вынул наган и застрелился.

– Быстрее назад лодку! – опять кричит Звягин отходящей лодке.

Пули засвистали над лодкой. Она идет медленно, переполненная донельзя. В воде мелькают головы плывущих, некоторые кричат и тонут, не умея хорошо плавать и выбиваясь из сил, в некоторых попадают пули. Но вот лодка стукнулась о берег. Мы на Арбатской стрелке.

– Наза-ад лодку! – кричит с того берега полковник Звягин. Все выскакивают на песок. Никому не хотелось возвращаться в это страшное «назад». Когда через минуту я оглянулся назад, лодка шла обратно и управлял ею старик рыбак… Я горячо возблагодарил Бога. После Новороссийска это мое второе чудесное спасение от явной смерти.