Русская Армия генерала Врангеля. Бои на Кубани и в Северной Таврии. Том 14

Как раз «англичане» (вестовые Офицерского собрания – единственные в новом английском обмундировании) доложили, что обед готов и господ ждут в собрании. Не садясь мы ждали прибытия командира… И как раз в это мгновение, когда мы все с удовольствием предвкушали очень аппетитно выглядевшую окрошку… я услышал темп карьера приближающегося одиночного всадника, по-видимому, моего Коновалова. Через полминуты я уже был в полной боевой, выскочил на улицу. Это был он. И только в этот момент штаб-трубач в штабе дивизии заиграл «тревогу». Батарея была вполне готова: вахмистр команды связи рысью подводил к батарее свой полуэскадрон; номера сыпались как горох из своих помещений, чтобы подтянуть подпруги и замундштучить коней…

Ехать «на ординарцы» к начальнику дивизии была моя очередь. Поторопившись, я предшествовал батарее и увидел сразу, что мы безусловно окажемся впереди всех. Полки лишь начинали выводить коней, да и драгуны, уланы и гусары были без оружия. В это время, точно в подтверждение сигнала «тревоги», заговорили на северо-западной высоте пулеметы заставы дежурного эскадрона. Штаб дивизии уже покинул свои квартиры, и я присоединился к нему в движении, но еще внутри селения. Выскакивая из села, мы увидели вне его только одну конную часть, шедшую карьером, – впереди нее развевался значок 2-й конной батареи. Затем показался Сводно-гвардейский кавалерийский полк, занявший левый фланг фронтом на север. Слева, со стороны дежурного эскадрона, приближался карьером к штабу дивизии корнет этого эскадрона, доложивший, что по единственной северо-западной дороге показалась голова конной колонны, силой около бригады. Генерал Барбович только что приказал 1-му Кавалерийскому полку пристроиться справа к Гвардейскому полку. Это донесение вызвало недолгое раздумье начальника дивизии: «Пойду прямо, завегну пгавым плечом, забегу огудия».

Тем временем по-прежнему фронтом на север (и продолжая развернутый фронт вправо) были развернуты 3-й и 2-й кавалерийские полки. На заднем гребне ко 2-й конной батарее присоединились остальные батареи: Сводная лейб-гвардии конной артиллерии; 1-я, 3-я, 4-я, 5-я, батарея Кавказского конно-горного диизиона, батарея 2-го кон.-г. дивизиона. Но все они остановились на гребне северного подъема, который вымотал конский состав, тем более что перед ним к северо-западу, то есть к противнику, была пахоть. Итак, батареи поневоле не могли приблизиться на очень близкую дистанцию по вышеуказанным причинам, но и огонь с гребня на северном подъеме по разворачивающемуся противнику был действительным (расстояние было не более одной версты – единственная критика могла заключаться лишь в том, что в привычках батареи были все-таки совсем близкие дистанции). Несмотря на «относительно дальнее расстояние», оно имело свою большую выгоду – возможность флангового огня. Кроме того, сгруппированные вместе батареи невольно привлекли на себя огонь батарей противника, что чрезвычайно облегчило сложное маневрирование и перестроения нашей дивизии в сомкнутом строю: полки оставались вне сферы огня батарей противника, так как его батареи сосредоточили свой огонь исключительно на наших 8 конных батареях. Начальник дивизии приказал трубачам играть поворот налево боевого порядка на 90 градусов, а меня послал к батареям с приказом выкатываться вперед. Это приказание мною было передано батареям, но, как я и ожидал, выполнено оно не было, так как «выкатываться вперед по пахоте» означало оставить без огневой поддержки нашу конницу. Итак, я только что лично передал конной артиллерии приказание начальника дивизии; затем я вернулся на левый фланг боевого порядка гвардейской кавалерии (лейб-драгуны).

Являясь все время в штаб дивизии, при случае участвуя в конных атаках, я затем снова был послан на боевой участок 1-го кавалерийского полка, снова атака… Общая картина этого конного боя: появление двух советских кавалерийских дивизий со стороны северо-западной дороги (вдоль речки). Генерал Барбович с 1-й кавалерийской дивизией в Малой Токмачке с единственной возможностью по тревоге развернуть боевой порядок фронтом на север. На это, видимо, рассчитывали красные, что их удар с самого начала придется в наш левый фланг. Но – поворот нашего боевого порядка налево на 90 градусов – и красные остались почти без артиллерии. Я воссоздал общую картину из-за растянутости боя почти на семи квадратных километрах. В этом конном бою я поневоле превратился в точки и, естественно, побывал там, где требовалось мое присутствие, но, конечно, всюду быть не мог. Вернувшись с батарей, я нашел штаб дивизии на левом фланге Гвардейской кавалерии, где лейб-драгуны подверглись пулеметному обстрелу слева (?) и перешли с галопа на шаг. Я услышал полный оптимизма окрик начальника дивизии: «Это дгозды», хотя на пушечный выстрел от нас не было ни одного пехотного солдата. Однако лейб-драгуны продолжали свой шаг и постоянно оглядывались. Видно было, что они хотели знать, имеются ли сзади хотя бы признаки каких-либо резервов.