Русская армия на чужбине. Драма военной эмиграции 1920—1945 гг.

Триумф нацистов добавил головной боли генералу фон Лампе: уже и ранее среди русского офицерства были популярны идеи национал-социализма и фашизма, а теперь даже здравомыслящие офицеры и генералы стали высказываться в пользу этих движений. Некоторые русские офицеры (особенно немецкого происхождения) стали вступать в НСДАП и различные национал-социалистические организации. Руководство отдела всячески занижало число таких лиц и давало им самую нелестную оценку: «В среде национал-социалистов немало русских и на 90 % – это наши отбросы», – писал генерал фон Лампе генералу Е. К. Миллеру 6 февраля 1933 г.[309] Наряду с членством в немецких организациях среди русского офицерства возобновились попытки образовать русскую национал-социалистическую организацию.

В марте 1933 г. полковник В. Ф. Флоров и еще 14 офицеров были приглашены на прием к полковнику Геллингу, одному из руководителей немецкой ветеранской организации «Стальной шлем». На приеме Геллинг выразил сочувствие русским эмигрантам и выразил надежду на скорую победу над большевизмом, а пока предложил русским вступать в «Стальной шлем». Отчитываясь о встрече, в письме генералу Миллеру Фролов сообщал: «Среди наших офицеров, с которыми мне приходится встречаться, царит глубокое возбуждение. Некоторые из них по собственному почину собираются записаться в партию национал-социалистов; другие добровольно предложили полиции свои услуги и успешно помогают вылавливать а) русских коммунистов как из советских подданных, так и б) предателей среди эмиграции»[310].

Нацисты с большим подозрением отнеслись к деятельности эмигрантского представительства – Бюро ответственного по делам русских беженцев, руководил которым бывший российский посланник С. Д. Боткин. Под давлением полиции он был вынужден покинуть Германию.

5 августа 1934 г. представители воинских организаций присутствовали на панихиде по скончавшемуся президенту Германии фельдмаршалу фон Гинденбургу. В ноябре 1934 г. стараниями фон Лампе и всей эмигрантской колонии на кладбище в Тегеле был установлен памятник погибшим в Первой мировой войне русским солдатам. На открытие памятника явилась немецкая ветеранская депутация со знаменем и венком, зато отсутствовали представители ветеранской организации армии П. Р. Бермондт-Авалова[311].

В Литве воинские организации по-прежнему находились в зачаточном состоянии, однако в июне 1931 г. приказом № 36 начальника II отдела генерал-майора фон Лампе его представителем в Литве был назначен полковник Яхонтов[312]. На последнего была возложена работа по консолидации русских офицеров в Литовской республике.

Приказом № 49 от 9 сентября 1931 г. капитан Кологривов был утвержден председателем Союза русских офицеров в королевстве Венгрия[313].

Приказом по РОВСу № 44 от 31 августа 1931 г. все организации РОВСа на территории Греции были переформированы в отделение РОВСа в Греции с прежним подчинением начальнику IV отдела. Председатель Общества взаимопомощи русских офицеров – участников Великой войны в Греции вице-адмирал Плотто был освобожден от своей должности и назначен начальником отделения РОВСа в Греции[314]. 10 сентября 1931 г. приказом № 48 в состав IV отдела были зачислены объединенные кадры 15-й пехотной дивизии с ее артиллерией, командующим кадрами назначен генерал-лейтенант Мартынов.

Приказом № 32 от 23 июля 1932 г. генерал Миллер отметил двухлетний юбилей Дружины в Бельгии. «Русская стрелковая дружина в Бельгии является первой строевой частью РОВСоюза, сформированной уже за рубежом России.

Да отметит утвержденный мной знак, этим видимым отличием, всех лиц, объединенных идеями дружины и да послужит он к еще более ревностной подготовке молодежи к несению ее почетного звания русского солдата»[315].

Кризис в Европе не утихал, и потому РОВСу приходилось экономить на всем. Так, 23 декабря 1931 г. начальник канцелярии союза генерал Стогов разослал по отделам циркулярное письмо, в котором сообщал: «Ввиду переживаемого экономического кризиса, отразившегося и на чинах РОВСоюза, генерал Миллер находит весьма желательным, чтобы войсковые части, воинские организации, равно как и отдельные гг. офицеры союза вовсе отказались на предстоящих Рождественских праздниках и в новый год от письменных поздравлений и визитов, внося взамен этого на безработных хотя бы те суммы, которые неизбежно иначе были бы ими израсходованы на поздравления»[316].

В целях сокращения канцелярских расходов руководство союза уменьшило количество донесений и сократило их периодичность, что было отражено в циркулярном сношении генерал-лейтенанта Н. Н. Стогова за № 107 от 11 февраля 1932 г. Им устанавливался сбор донесений отделов, групп и частей к 1 марта, 1 июня, 1 сентября, 1 декабря. В донесениях предписывалось указывать:

«Численность и состав группы в данном пункте,

Общий характер работ чинов группы и их материальное положение. Отмечать число безработных и сильно бедствующих (поименно).

Выдающиеся случаи из жизни группы за истекшую четверть.