Русская армия на чужбине. Драма военной эмиграции 1920—1945 гг.

Изменения в настроениях внутри РОВСа хорошо видны в рапорте главы армейской группы в Бургасе полковника Кондратьева от 15 августа 1933 г.: «…Среди чинов РОВС замечается усиление чувства усталости, пессимизма, слабости духа, вызываемых продолжительным ожиданием, «окопным сидением».

Ослаблению духовной мощи сильно способствуют газетные сведения о достигаемых Советами дипломатических успехах, отдаляющих возможность активного выступления РОВС…»[340]

На рубеже 1933–1934 гг. положение русских эмигрантов в Болгарии оставалось достаточно тяжелым, как в финансовом, так и в материальном плане. Ухудшались условия труда и оплата, росла конкуренция и грубость работодателей. Размер кадровых и территориальных группа постоянно снижался. Нормой стала численность групп в 15–20 человек. К примеру, группа чинов 5-го артиллерийского дивизиона в Болгарии насчитывала 38 человек. Территориальные (армейские) группы бывали еще меньше: Плачковцы – 51 офицер (из них только 8 в РОВСе, остальные на беженском положении), Станимак – 16 человек, Перник – 4 человека, Хасково – 3 человека, Казанлыч – 29 человек[341].

Приказом начальника III отдела союза для ужесточения финансового контроля за помещением Галлиполийского собрания в Софии был организован распорядительный комитет собрания в составе подполковника Кедринского от Корниловского ударного полка, капитана Медведева от Марковского пехотного полка, полковника Алексеева от Дроздовского стрелкового полка, полковника Балабана от Алексеевского пехотного полка, полковника Фолометова от Донского корпуса[342].

Постоянной головной болью начальника II отдела РОВСа были прибалтийские организации. По состоянию на 15 января 1933 г. на территории Латвии существовали лишь две воинские организации (обе в Риге). Группа для поддержания военных знаний во главе с подполковником Е. А. Зеновым и секретарем прапорщиком Симоновым. Оба руководителя подверглись преследованию латвийской полицией. 26 декабря 1932 г. за невыезд из страны подполковник Зенов был арестован, а 30 декабря выслан за ее пределы. Второй организацией был Союз взаимопомощи (офицеров), в котором из-за ареста Зенова царили панические настроения[343].

Весной 1934 г. в документах РОВСа часто отмечалось влияние национал-социализма на офицерские организации. Фон Лампе указывал, что «организации СА и СС… охотно принимают русских»[344]. «Замечательно, что в то время как организация германских националистов «Стальной шлем», отказывает желающим войти в нее русским – организации национал-социалистов-ударников СА (штурмовики) и даже СС (особая охрана) русских принимают охотно. По-видимому, причины тому – старое противорусское настроение германских националистов, не изживших психологии войны, и определенно антикоммунистические воззрения национал-социалистов»[345].

О русских нацистах руководители РОВСа были в целом невысокого мнения. Так, генерал фон Лампе, находившийся в эпицентре нацизма, сообщал об одной из русских нацистских организаций РОНДе следующее: «Большинство членов общества бывшие русские офицеры. Вот некоторые из них: МИРОНОВ, КАЛЬНИНГ, М. фон БАРКОВ, МАРШАЛК, ДМИТРИЕВ-ВЕТРОВ, БУТКЕВИЧ, ЗЕЛЕНСКИЙ и МИРЖАНОВ. Часть из них люди порядочные, хотят пристроиться к движению с активными целями и вообще как-нибудь устроиться. Часть же просто проходимцы (таких, правда, меньше). Очень не важны Маршалк и Кальнинг»[346]. Стоит сказать, что с Н. К. Маршалком уже в наше произошел анекдотичный случай: он был зачислен в идейные борцы с нацизмом. «К его чести нужно указать, что он был в 1938 году арестован гестапо за критику нацистской политики и посажен в концлагерь Дахау»[347]. Эта информация была широко растиражирована в Интернете, но документы РОВСа говорят, что уже в начале 1930-х Маршалк был видным членом РОНДа, никогда не состоял в РОВСе и к маю 1933 г. был арестован немцами, но совсем не за критику режима.

Пытаясь противостоять тяге офицеров к нацистам, начальник II отдела РОВСа 25 марта 1933 г. направил циркулярное письмо № 200 начальникам организаций, в котором указывал: «Открытая и решительная борьба партии национал-социалистов против коммунизма естественно привлекает к этой организации взоры русских офицеров, стремящихся также к осуществлению борьбы против коммунистов, захватчиков нашей родины. Естественно, появляется мысль об общности интересов и увлечение вопросом о том, что борьба с единым злом коммунизма может осуществляться и на чужбине. Появляется вопрос о том или ином отношении наших воинских организаций к вопросу о вхождении русских офицеров в Германскую партию национал-социалистов. И вопрос этот тем более назревает, что сама партия не ставит препятствий к приему в свои ряды русских эмигрантов.

Ввиду изложенного я считаю себя обязанным дать вам, как возглавителям союзов, для которых вопрос этот необходимо разрешить так или иначе – нижеследующие указания.

При разрешении вопроса надлежит руководствоваться двумя основными для нашего союза положениями: