Русская армия на чужбине. Драма военной эмиграции 1920—1945 гг.

Воспрещении чинам союза принимать участие в деятельности политических организаций.

Невмешательстве, обязательном для чинов союза, в дела приютившего нас государства.

Исходя из этих двух положений необходимо во всех случаях обращение офицера с вопросом о допустимости вхождения его в партию национал-социалистов или же получении вами сведений о том, что тот или иной офицер намерен осуществить это вступление – разъяснить ему, что вступление это не может быть ему разрешено как потому, что партия национал-социалистов помимо борьбы против коммунизма, ведет политическую борьбу против иных германских же партий…»[348]

Помимо возросшего интереса к радикальным организациям руководство РОВСа констатировало изменения в умонастроениях подчиненных. Так, правление Общества галлиполийцев во Франции в феврале 1933 г. отмечало: «Затянувшийся кризис и безработица не могли не отразиться на материальном состоянии отдела общества.

Но помимо материальной стороны, нельзя не отметить все увеличивающееся безразличие, апатию, разрозненность и в сильной степени ослабление сплоченности и единства»[349].

В ноябре 1934 г. приказом № 158 по II отделу РОВСа полковник Яхонтов был освобожден по ходатайству от должности представителя начальника отдела в Литве[350].

В мае 1935 г. скончался начальник Эстонского района РОВСа генерал-лейтенант А. К. Баиов, вместо него, но уже представителем начальника II отдела был назначен ранее находившийся в распоряжении А. А. фон Лампе полковник Энгельгардт[351].

Тем временем укрепление политических режимов в тоталитарных государствах и их претензии на гегемонию в Европе стали причинами обострения политической обстановки во всем мире. Уже к 1935 г. большинству здравомыслящих людей в Европе стало ясно, что мир находится на краю бездны и не хватает лишь малой искры для того, чтобы заполыхал пожар новой мировой войны. Знала об этом и русская эмиграция…

Тысячи русских эмигрантов с замиранием сердца следили за развитием европейских событий. Многие пытались предсказать грядущее столкновение СССР с другими государствами. Так, к примеру, А. И. Гучков незадолго до своей смерти в 1936 г. заявил: «Фактически война уже заняла на политической карте мира свое роковое место. Нет также никаких сомнений в том, что в новом неизбежном мировом конфликте основными соперниками будут Советский Союз и Германия»[352].

Близость войны разделила русское зарубежье на новые враждующие лагеря. Часть эмиграции выдвинула лозунг защиты СССР от внешнего врага, рассматривая Советский Союз уже не как новое государство, а как историческую Родину – Россию. Однако значительно большая часть русской эмиграции осталась в лагере непримиримых противников советской власти и в предстоящем конфликте планировала поддержать внешнего врага, напавшего на СССР. Эмигрантская пресса присвоила сочувствующим СССР эмигрантам название «оборонцев», а противникам СССР – «пораженцев».

Основой течения «оборонцев» стали эмигранты, придерживавшиеся преимущественно либеральных взглядов и одобрявшие Февральскую революцию 1917 г. Осенью 1935 г. во Франции они организационно оформились в «Союз оборонцев» (или Оборонческий союз)[353]. Штаб-квартира новой организации располагалась в Париже. В феврале 1936 г. «Союз оборонцев» стал называться Российским эмигрантским оборонческим движением (РЭОД). Лидеры «оборонцев» провозгласили, что ставят «защиту своей Родины выше политических разногласий с властью». Образование оборонческого движения было замечено и советскими спецслужбами. Глава разведывательного управления РККА С. П. Урицкий дал интересную и достаточно верную характеристику «оборонцам»: «Это движение можно считать фактором разложения в эмигрантской среде»[354].

Не все эмигранты, желавшие защитить СССР, оказались в рядах РЭОД. Многие воздержались от официального вступления в оборонческую организацию и примыкали лишь к лагерю «оборонцев». Среди них были и некоторые видные деятели Февральской революции. Из лидеров правых эсеров к «оборонцам» примкнули Н. Д. Авксентьев и М. В. Вишняк, а из меньшевиков – Ф. И. Дан. Украсил своей персоной оборонческий лагерь и А. Ф. Керенский. Эмигрантские переживания привели в стан «оборонцев» даже некоторых лидеров белых армий. Наиболее значимой фигурой среди них был бывший начальник штаба Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) генерал-лейтенант П. С. Махров.

Однако бывших военнослужащих белых армий среди «оборонцев» было ничтожно мало. Почти вся русская военная эмиграция оказалась в лагере «пораженцев». Именно военной эмиграции было суждено стать хребтом пораженческого движения. Помимо военных в лагере «пораженцев» оказалась значительная часть эмигрантов, придерживавшихся правых и центристских взглядов.