Русская басня

          По мрачной нощи
Приятно воспевал на древе Соловей;
Еще прекрасняе тогда казались рощи
         От песни сей.
Робята у дерев тут ветви отнимали,
    Деревья свежие ломали
И песне Соловья нимало не внимали.
Кукушка говорит: «Ты пой или не пой,
Невнятен, Соловей, прохожим голос твой;
Такая песенка приятна не бывала.
    А если я открою рот,
Так пенье в рощах сих пойдет наоборот».
                           Закуковала
    И вóпит на суку.
Робята песню ту внимают
    И прутья не ломают,
Да только лишь кричат за ней: «куку, куку».
    Кукушке подражать не трудно:
    Она поет не чудно.
    С пастушкой шел пастух,
И стали зажимать от хорной песни слух.
Потом и Соловей запел; они внимают,
                          Увеселяя дух,
А те опять себе деревья тут ломают.
    «Что? — спрашивал Кукушку Соловей,—
    Не лучше ль песенка твоя моей?»
Достойной похвалы невежи не умалят,
А то не похвала, когда невежи хвалят.

ПОРЧА ЯЗЫКА

Послушай басенки, Мотонис, ты моей;
Смотри в подобии на истину ты в ней
             И отвращение имей
             От тех людей,
        Которые ругаются собою,
Чему смеюся я с Козицким и с тобою.

          В дремучий вшедши лес,

          В чужих краях был Пес,
И, сограждан своих поставив за невежей,
Жил в волчьей он стране и во стране медвежьей.
Не лаял больше Пес: медведем он ревел
          И волчьи песни пел.
     Пришед оттоль ко псам обратно,
Отеческий язык некстати украшал:
Медвежий рев и вой он волчий в лай мешал,
И почал говорить собакам непонятно.
             Собаки говорили:
«Не надобно твоих нам новеньких музык,
          Ты портишь ими наш язык»,—
     И стали грызть его и уморили.
     А я надгробие читал у Пса сего:
«Вовек отеческим языком не гнушайся
              И не вводи в него
              Чужого ничего,
Но собственной своей красою украшайся».

ЧИНОЛЮБИВАЯ СВИНЬЯ

          Известно то, что многим
Чины давно вошли в оброк четвероногим;
Калигулы коню великое давно
          Достоинство дано;
     Однако не одни лошадки
     Имели таковы припадки,
         Но многие скоты
Носили без плодов почетные цветы.
Взмурзилась и Свинья, чтоб ей повеличаться
     И чином отличаться;
За чин-де более всего на свете чтут,
Так, точно главное достоинство все тут;
А без того была какая бы причина
         Искать и добиваться чина?
     Отказано Свинье; в ней кровь кипит:
         Свинья свиньей храпит,
         Свинья змеей шипит,
И от досады той не ест, не пьет, не спит.
     О чем Свинья хлопочет!
Какой-то Философ то видит, и хохочет,
И говорит он ей: «Безумная Свинья!
     Скажи, голубушка моя,
К чему названия Свинья пустого хочет?»
     Она ответствует ему:
          «К тому,
Чтоб было сказано когда о мне в банкете,
     Как я войду в чины:
Превосходительной покушай ветчины».
Он ей ответствовал: «Коль нет меня на свете,
     На что мне чин, душа?
Свинина же притом не чином хороша».

КАЛИГУЛИНА ЛОШАДЬ