Русская эмиграция в борьбе с большевизмом

«Через год после большевистского переворота наша семья возвращалась в Вильну, и по дороге я опять везде видел большевистские бесчинства. По дороге в Польшу я много слышал о чека. Я был мал тогда, но я помнил, что был в жизни какой-то порядок, а затем наступил хаос. Может быть, со временем я бы все это забыл, но в Вильне я в течение двух лет был экспедитором в белорусских большевиствующих газетах. Я увидел, что эта работа ведется на червонцы, выкованные из церковных ценностей. Хотели и меня втянуть в эту работу, но я перешел в полонофильский «Громадский Голос». Но и тогда я еще мало интересовался борьбой с большевиками. И только перейдя в организацию Павлюкевича, я начал читать о советской революции, начал читать газеты, в том числе и советские, я прочел книгу Краснова, которая произвела на меня большое впечатление. Я читал статьи Арцыбашева{79}, я читал и польские книги, в том числе и книгу о голоде, и я понял, кто виноват в том, что положение России дошло до того, что люди стали людоедами.

Еще в прошлом году я хотел ехать для борьбы с большевиками в Россию. Я говорил об этом моим друзьям. Не знаю, почему они умолчали об этом здесь перед судом. Но пришло время материальной нужды, и мне не удалось осуществить мой замысел. Но когда мое материальное положение укрепилось, я опять начал мечтать о борьбе и решил поехать в Россию легально. Я собрал немного денег и приехал в Варшаву, а когда мне было в этом отказано, я решил убить Войкова, представителя международной банды большевиков. Мне жаль, что я причинил столько неприятностей моей второй родине – Польше. Вот в газетах пишут, что я монархист. Я не монархист, а демократ. Мне все равно: пусть в России будет монархия или республика, лишь бы не было там той банды негодяев, от которой погибло столько русского народа».

Это заявление Коверда произнес при напряженном внимании всех присутствовавших.

Председатель обратился к сторонам с вопросом о том, чем желают они дополнить судебное следствие.

Прокурор обратился к суду с просьбой задать подсудимому следующие вопросы: 1) почему он знал Войкова и каким образом ориентировался, что стреляет именно в него, и 2) откуда знал, что Войков будет на вокзале.

В ответ на эти вопросы подсудимый, предупрежденный о том, что он может не отвечать и что молчание не будет почитаться доказательством вины, заявил: «Я знал Войкова по фотографиям, печатавшимся в иллюстрированных изданиях. Кроме того, я видел его в советском консульстве. О том, что Войков должен быть на вокзале, я узнал из газет – я прочел, что Войков выезжает в Москву. Я знал, что есть только один скорый поезд, отходящий в советскую Россию в 9 ч 55 мин утра, и знал, на каком пути этот поезд стоит. Я хочу еще прибавить, что я убил Войкова не как посланника, а как члена коминтерна».

Адвокат Недзельский обратился к суду с просьбой задать подсудимому вопрос о том, не помнит ли он, какая последняя прочитанная им книга произвела на него решающее впечатление.

На этот вопрос, предупрежденный председателем о праве не давать на него ответа, подсудимый Коверда ответил: «Последняя книга, которую я читал, были «Записки писателя» Арцыбашева.

Защитник Андреев обратился к суду с просьбой о присоединении этой книги к делу и о разрешении защите ссылаться на нее.

Прокурор заявил, что экземпляр этой книги (найденный в вещах Коверды) был предметом осмотра по настоящему делу, и отметил, что ссылки на «Записки писателя» вообще не имеют никакого значения, но экземпляр книги с собственноручными отметками Коверды свидетельствует о его психологии и потому против присоединения этого экземпляра к делу он не возражает.

Защитник Андреев заявил, что отказывается от своей предшествовавшей просьбы и просит о присоединении к делу принадлежащего Коверде экземпляра, прибавляя, что, по словам Коверды, экземпляр этот был у него отобран вместе с остальными его вещами.

Суд постановил: определить содержание пакета, заключающего часть вещественных доказательств, а именно, как выяснил осмотр:

1) Дело Виленского Окружного Суда в Вильне У г. № 289/25 о Ионе Тененбауме, он же Кауль Вальтер, он же Ян Рейнер, Арсении Канцевском и Алексее Сологубе, обвиненных по ст. 102 ч. I Уг. Код.

2) Книгу Арцыбашева «Записки писателя» с подписью на первой странице карандашом «Борис Коверда» на русском языке и с различными подчеркнутыми местами и приписками в тексте.

3) Несколько экземпляров издающейся в Риге газеты «Сегодня» за 1925 год.

4) Папку, содержащую: а) конверт с квитанцией в получении одного доллара и двумя фотографиями Бориса Коверды, б) справку об ученике 7-го класса виленской 8-классной гимназии Русского Общества, в) метрическое свидетельство о рождении Бориса Коверды, г) заполненные Ковердой в русском (советском) консульстве анкеты и его же прошение в это консульство.

5) Книгу Ант. Стародворского п. н. «Совецка Реформа Рольна» («Советская земельная реформа») с надписью на обложке по-польски «Ратунку» и по-русски – «Помоги».