Русская эмиграция в борьбе с большевизмом

Капитан, старый морской волк, беседовал о чем-то со вторым помощником. Время от времени один из мотористов выходил на палубу подышать свежим воздухом. Кок готовил ужин для администрации и команды. Команда и пассажиры занимались каждый своим делом. Фельдшер, возившийся со своей походной аптечкой, предложил одному из пассажиров – штурману дальнего плавания – какое-то средство от мучившей его зубной боли.

– Да поймите вы, – говорил он, – что капли эти я принимал сотни раз, и всегда без результата.

– Нет, нет, не спорьте, эти капли хотя и от желудочных заболеваний, но помогают также и от зубной боли. Нужно только как следует приложить к болящему месту пропитанный шарик из ваты.

Моряк более не прекословил и принялся было старательно запихивать в рот вату.

– Ваня, – послышался голос из моторного помещения, – скоро ли приготовишь ужин?

– Подождешь, – ответил кок, – когда будет готово – скажу.

– То-то, живее поворачивайся, есть хочется.

– Это ты мне – живее поворачивайся? – рассвирепел кок. – Вас тут целая орава, и каждый кричит: скорее, скорее! Да разве на вас угодишь? Побыли бы вы в моей шкуре, узнали бы, что значит быть коком.

– Ваня, а ты его по зубам, – насмешливо произнес комсомолец, проходя мимо.

– Ну а ты что пристал, молокосос этакий? – накинулся на него кок. – Вот отдеру тебя как следует, будешь знать, как вмешиваться не в свои дела.

– Да я, Ваня, пошутил, – сказал комсомолец. – Я знаю, что тебе морду все бьют, а ты никому.

– Правильно, – отозвался профуполномоченный, стоявший поблизости. – Ваня по доброте своей и муху не обидит.

Вокруг послышался смех.

– Убирайтесь вы ко всем чертям! – заорал кок. – Как придем в Одессу, обязательно сбегу с этого проклятого судна и найду что-либо получше. С этими хамами служить нет никакой возможности.

– Не сбежишь, Ваня, – хладнокровно заметил один из рулевых, – места нынче на улице не валяются. Коли имеешь кусок хлеба, держись за него руками и ногами, если ты не дурак.

Взбешенный кок скрылся в камбузе. Несколько минут спустя оттуда раздался грохот разбитой посуды, собачий визг и яростный рев кока.

Из камбуза вылетает, расстилаясь по палубе, несчастный пес с куском мяса в зубах. Вдогонку несутся осколки тарелок, деревянные ложки и, наконец, сам кок. Собака исчезает в кают-компании, куда кок не дерзает последовать.

– Ты, Ваня, что-то очень рассеян сегодня, – замечает боцман.

Кок, не отвечая, скрывается в камбузе.

Запах вкусных блюд действует раздражающе. Голод все более дает себя чувствовать. Мы с тоской наблюдаем, как уничтожался сытный обед. Джон засматривает в каюты. Негодование на неравномерное распределение корабельных благ написано на его лице. Он становится все мрачнее.

Один из матросов подсел к К-ву и М-ру и стал с ними заговаривать. М-р угостил его вином, и это окончательно развязало матросу язык. Мы получили ряд ценных сведений об администрации и команде.

Окончательно стемнело. Зажжены огни. Тарханкутский маяк ярко светит справа по носу. Виднеются на берегу и другие огни.

Капитан, приятный человек, как истый джентльмен, предложил г-же Добровольской с девочкой одну из кают, но она поблагодарила и предпочла оставаться на палубе. Они расположились на юте. Девочке холодно, и мать заботливо ее укутывает…

Подходя к Тарханкуту и готовясь его обогнуть, судно стало приближаться к берегу, и дальнейший курс его был вблизи берега – не далее 1–2 миль расстояния.

Надо было покончить дело до поворота на Ак-Мечеть.

Главную задачу – арест капитана и старшего помощника – взял на себя де Тиллот. М-р должен был ему помогать. В мое ведение поступила корма судна, где у штурвала стоял рулевой и откуда был вход в каюты. Мои помощники Гарри и Джон. Невдалеке, в боковых проходах, стали К-в и П-в. Около трюма, у входа в моторное помещение расположился А-в. На бак послать было некого – не хватало людей.

Захват «Утриша»

Было холодно. Все мы надели шинели. Чтобы согреться, некоторые из нас выпили немного вина (у М-ра был небольшой запас). М-р предложил по стакану вина капитану и второму помощнику, но те поблагодарили и отказались. Скоро капитан и старший помощник спустились в каюты. Второй помощник стоял на вахте на капитанском мостике. Большая часть команды находилась наверху, остальные были в кубрике. Пассажиры расположились на досках, которыми был накрыт трюм.

Было около 9 ч вечера. Наверху все посты нами уже заняты. Пора начинать. С богом! Де Тиллот, вооруженный большим «стейером», спустился в капитанскую каюту. За де Тиллотом спустился М-р. Уже на трапе де Тиллот вогнал патрон в ствол, и курок громко щелкнул.

Условлено было, что нами наверху ничего не будет предпринято до тех пор, пока де Тиллот и М-р не сообщат, что у них внизу благополучно.

Войдя в каюту спящего капитана, де Тиллот разбудил его и, нацелив револьвер, сказал:

– Сообщаю вам, что мы, группа врангелевцев, меняем курс и идем к болгарским берегам.

– Что вам угодно? – переспросил капитан, вскакивая и протирая глаза.

– Сообщаю вам, что мы, группа врангелевцев, меняем курс и идем к болгарским берегам.