Русская эмиграция в борьбе с большевизмом

Не долго пришлось подышать свободным воздухом вырвавшимся от Сталина. Никто не мог предвидеть надвигающейся трагедии Лиенца в английской зоне, куда попали войска генерала П.Н. Краснова. Английское командование, зная, что никто добровольно не поедет в лапы Сталину на расправу, прислало офицера с машинами без всякого конвоя, сообщив, что английский генерал просит офицеров прибыть на какое-то совещание на 1–2 часа.

Как можно было не поверить офицеру-«джентльмену»? Когда сели в машины и отъехали от Лиенца, где находилось несколько десятков тысяч людей, то дальше по дороге стали подсаживаться английские солдаты с автоматами, а в интервалы между машин въехали английские танкетки. Всем стало ясно, что их взяли обманным путем. Едучи к Сталину на расправу, Захаров думал: почему Запад всегда считает себя высокогуманным, а казаков обязательно дикарями? Но у этих дикарей спокон веков было священное, нерушимое правило для всех к ним пришедшим: «С Дона выдачи нет!», чего здесь, к сожалению, на реке Драве, у «просвещенных мореплавателей» они не нашли.

Прошло 18 лет после лиенцской трагедии, и даже мертвый Сталин стал невыносим в Москве, и пришлось его извлечь из мавзолея. И мало помогла эта выдача русских в угоду Сталину, и дорого обошлась им сказанная фраза Ллойд-Джоржа еще в начале русской революции 1917 года, что и с людоедами торговать можно. Те в прошлом съели их знаменитого мореплавателя Кука, а эти много хитрее и опытнее – съели их колонии, а перед самой Америкой за это время успел вырасти красный махровый цветочек – Куба. И нечего теперь удивляться тому, что коммунизм так шагает повсюду. Большевики, следуя еще вначале революции своему лозунгу: «Мы, на горе всем буржуям, мировой пожар раздуем!» – раздули, пустив красного петуха гулять по всему миру.

К вечеру прибыли к каким-то баракам за колючей проволокой и с английскими часовыми. Ночью кто-то покончил с собой, повесившись, не желая идти к Сталину, а приятель Захарова, с которым он жил вместе в одной комнате, в бараке под Лиенцем, тоже русский эмигрант из Парижа, писатель Евгений Тарусский{136}, отравился ночью, наверно, хранившимся при нем ядом. Когда его вынесли из барака и положили на траву, Захаров, зная, что у Тарусского в Париже остались жена и сын, и желая сохранить для них что-либо на память от ушедшего близкого им человека, подошел к нему в последний раз и снял с его груди университетский значок.

В штабе генерала П.Н. Краснова был молодой талантливый советский лейтенант Николай Давиденков, один из лучших учеников знаменитого профессора Павлова. Он, будучи раненным, был взят немцами в плен, а поправившись, поступил в войска генерала П.Н. Краснова. Здесь он занимал должность начальника отдела пропаганды. Приезжал он в Париж и в Бельгию, в главные центры русской эмиграции, и выступал с антибольшевистскими лекциями. В Бельгии он женился на русской девушке, эмигрантке. Захаров часто бывал в штабе генерала П.Н. Краснова и их обоих хорошо знал. Давиденков тоже был выдан большевикам, и, уже когда Захаров был в сибирских лагерях, ему передавали, что лейтенант Давиденков погиб в одном из лагерей.

На другой день, снова под конвоем, повезли офицеров генерала П.Н. Краснова дальше. Прибыв в город Юденбург, англичане стали через мост по счету передавать привезенных офицеров представителям советской власти, стоявшим на другом берегу реки. Некоторым удалось перепрыгнуть через перила высокого моста и покончить в собой, упав внизу на камни.

Захаров вместе с другими офицерами попал в расположение советских войск. Молодые советские офицеры, указывая на погоны офицеров генерала Власова и генерала П.Н. Краснова, говорили друг другу: «Смотри, смотри, у них такие же русские погоны, как и наши!» Но не знала эта молодежь того, что 25 лет тому назад за эти русские погоны большевики расстреливали офицеров без суда на месте. Советскому интернациональному правительству надо искоренить все русское национальное начало, и оно теперь с остервенением старается уничтожить в душе человека его самое святое – веру.

К группе, в которой был в офицерской форме и Захаров, подошли советские офицеры и стали спокойно, без всякой к ним вражды, с ними разговаривать. Один из них, годами постарше, сказал: «Вы нас не бойтесь, мы для вас не опасны, нам нужно только догнать отступающих немцев, а вот бойтесь тех, кто идет сзади нас, их мы тоже не любим», явно намекая на представителей ГПУ. И точно, попав к ним в руки, картина сильно изменилась в худшую сторону, как в смысле питания, так и обращения. За это время Захаров успел где-то простудиться и к нему вернулась персидская желтая лихорадка. Его положили вместе с другими больными на солому, на пол какого-то старинного венгерского замка, покинутого хозяевами (Фельдбах).