Русская фантастика 2017. Том 1

Впрочем, Ингрид подошла сама. Ехидно оценила мои защитные способности, походя опустив, но не уходила. За весь вечер мы даже не прикоснулись к бокалам мартини, забыв, что держим их в руках. Я чувствовал, что сгораю, понимал, что не могу выбраться из воронки, в которую сам себя загоняю все глубже и глубже. В тот момент я готов был ждать еще три, пять, десять лет, пусть бы побыть с ней рядом, заснуть, вдыхая ее запах, целовать ее роскошные волосы и коснуться кожи.

– …Парень, ты меня достал! Тебе больше заняться нечем? – Ингрид была действительно зла. Темно-синий офисный костюм, белая блузка, волосы собраны в пучок, зеленые глаза мечут молнии.

Солнечные зайчики прыгали по длинному стеклянному коридору, пытаясь забраться то ко мне, то к Ингрид на нос, подбородок или щеки.

– Как, что ты делаешь в «Эрбауме»? – В этом мире что-то произошло неожиданно, и это рушило все мои представления о нем.

– Мистер Эберт приехал к вам на переговоры. Я его сопровождаю. Но рядовой вариатор, конечно, не может быть об этом в курсе, – скривила она губы. – Эдик… тебя ведь Эдиком зовут?

Я сжал зубы и кивнул.

– Так вот, мальчик, оставь меня уже в покое, а? Прошло пять лет с нашей единственной встречи, а ты продолжаешь мне мстить? Ну извини! Нужно лучше следить за реальностями, а то у тебя их вытащат из-под носа. Но меня достало, что каждый день приходится отбиваться от твоих жалких попыток затащить меня в постель.

Перед глазами у меня защелкали картины. «Хилтон», такси, шелковые простыни, мартини, блеск бриллиантов в ее ушах… черт возьми, это было или нет? А мое повышение? А…

– Ингрид… то есть Анжела, – в эту секунду я, кажется, походил на законченного клиента дурки. – Мы точно виделись один-единственный раз, в космопорте?

Она вдруг нахмурилась, потеряла всю язвительность.

– Сдвиг? – спросила серьезно, без шуточек.

– Нет-нет, все нормально, – признаваться, что у тебя сдвиг – это ставить крест на работе вариатора. И хотя, как у нас поговаривают, «все мы там будем» рано или поздно, вслух такое никто не говорил.

Меня затрясло. Сдвигом на нашем сленге называлась потеря контроля. Знаете, что самое сложное во всей это смене реальностей? Не точность расчетов, не отсмотр побочных эффектов, нет. Вернуться. Все время находить ту самую реальность, откуда уходишь. В каждую секунду осознавать – это творится у тебя в голове или на самом деле.

Я бросился в кабинет, как в спасательный круг. Сколько лет в нем проторчал? Невозможно ответить. Десятки, сотни лет, тысячи реальностей, но сколько прошло на самом деле? Самое страшное в сдвиге даже не то, что ты какое-то время живешь в невоплощенной вариации, а то, что, когда осознаешь это, впадаешь в панику. Каждую секунду начинаешь проверять: а где я сейчас? А действительно ли это настоящая реальность, или у меня снова сдвиг? Но если начал пытаться выяснить, что такое объективная реальность, – вот тут все. Амба.

Я глубоко вздохнул и шумно выдохнул. Налил виски, залпом выпил, но ничего не почувствовал. Я до сих пор в вариации? Где? И когда все началось? Сразу после прокола с палладием или позже? Или… раньше? Я положил подбородок на руку и задумался, точнее начал отматывать события назад, и вдруг отдернул руку, будто вместо нее болталась дохлая крыса.

Пальцы. За годы жизни я привык к обрубку с тремя пальцами, но сейчас все они были на месте. Нормальная, здоровая левая рука. С пятью пальцами. Так же, как на правой. С неожиданным спокойствием робота я мысленно вернулся в глубокое детство и запустил диафильм с наиболее вероятными реальностями. Кино получилось интересное.

В том мире, где я родился, никаких вариаторов не существовало. Также в нем не существовало межгалактических полетов, космопортов, межзвездных транснациональных корпораций и всего такого прочего.

Я протянул руку к стеллажу и вытащил первую попавшуюся книгу. Раскрыл наугад и начал читать. Тексты – самое непостоянное в этом мире, никогда не угадаешь, что появится под знакомой обложкой после очередной смены реальности. Но я считаю, что через книги со мной разговаривает само мироздание.

«Обезьяна пришла к Будде, но это была не обычная обезьяна. Это был царь, обезьяний царь – то есть самая совершенная обезьяна.

Обезьяний царь сказал Будде:

– Я хочу стать буддой.

– Я никогда не слышал, чтобы кто-то стал буддой, оставаясь при этом обезьяной, – ответил Будда.

– Ты не знаешь моей силы, – настаивал обезьяний царь. – Я не простая обезьяна.

Ни одна обезьяна не считает себя обычной, все они считают себя выдающимися – это свойство их обезьяньей сущности. Поэтому он продолжал:

– Я не простая обезьяна. Что ты такое говоришь? Я – обезьяний царь.

Будда спросил:

– У тебя есть какая-нибудь особенная, необычная сила? Не можешь ли ты мне ее показать?

Обезьяний царь ответил:

– Я могу допрыгнуть до края мира.

А он умел прыгать, он постоянно прыгал по деревьям.

Тогда Будда сказал:

– Хорошо. Вставай ко мне на ладонь и допрыгни отсюда до края мира.