Русская фантастика 2017. Том 1

Он взял землянина за руку и отвел в дальний угол обсерватории, куда не проникал приглушенный защитной шторой солнечный свет.

– Не открывайте глаза, покуда не почувствуете, что можете видеть, – продолжал напутствовать приват-доцента марсианин. – А я пока вам что-нибудь расскажу…

– Расскажите мне о вашем мире…

– Что именно?

– Что хотите.

Лао несколько минут молчал, меряя обсерваторию шагами. Наконец, заговорил:

– Шэол – гораздо однообразнее Земли… Океаны его давно высохли, оставив громадные напластования миллионолетних отложений, щедро насыщенные окаменелостями. Последнее море Марса сохранилось в Северном полушарии, питаемое таянием полярной шапки, но, как я уже говорил вам, воды в нем хватает лишь на то, чтобы увлажнять скудные посевы тамошних фермеров. Больше живительной влаги дает южная полярная шапка, именно она наполняет наши каналы и водохранилища. Благодаря ей, великие города Юга все еще окружены цветущими долинами, а Экваториальные нагорья – до сих пор обитаемы… Да, Борис Аркадьевич, наш мир, куда более скуден на дары природы и суровее условиями жизни, но, поверьте мне, он прекрасен… Днем, в кубово-синем небе, плывут бледные полумесяцы Иллы и Оллы – Фобоса и Деймоса. Ночью их свет серебрит глади громадных цирков, притягивает взоры влюбленных, что ищут уединения у подножия статуй, опутанных вьющимися растениями. По каналам скользят прогулочные барки, едва освещенные электрическими фонариками на верхушках шестов, которыми марсианские гондольеры отталкиваются от дна. Под звуки струн звучат старинные песни… Впрочем, вся эта пастораль свойственна лишь изнеженным обитателям южных селений. У нас, на Севере – иное… В великой рифтовой долине, по сравнению с которой знаменитый Колорадский каньон лишь царапина, тянется на множество верст Железный город. Здесь создается техническая мощь нашей цивилизации. Ржавыми уступами спускается он на дно тектонического разлома, и днем и ночью гудит как рассерженный улей. Между домами, громоздящимися один над другим, с тяжким гулом проносятся многоместные лодки. У нас, у северян, считается особым шиком летать в открытых аппаратах. Полощут по ветру парчовые шарфы женщин, блестят защитными очками сопровождающие их мужчины, вьется дымок наркотических газов. Иногда лодки сталкиваются. Рассыпаются в воздухе, роняя искалеченные тела на дно каньона, а их место в опасной высоте занимают другие любители острых ощущений, пяля пресыщенные и обессмысленные взоры в никуда… Под стеклянными сводами общественных зданий крутятся цифровые колеса тектографов. Примитивным методом случайных чисел они разыгрывают выделяемые правительством материальные блага: личный воздушный аппарат, поместье в землях Юга, возможность никогда не работать. Десятки тысяч горожан сходятся к этим механическим обманщикам, щедро поглощающим жетоны, которые работники и клерки получают в оплату своего, не столь уж обременительного труда. В этих же зданиях непрерывно мерцают экраны магнитного синематографа – пошлые драмы, разыгрываемые обожаемыми широкой публикой актерами, возмещают недостаток сильных чувств и ярких переживаний обитателям Железного города. Для тех, кто пресытился синематографом и не потратил последние жетоны в залах цифровых лотерей, наша утонченная цивилизация предлагает и другие развлечения, самое безобидное из которых наркотический газ, якобы пробуждающий древнее знание, а на самом деле убивающий мозговые клетки, отвечающие за реалистическое мышление, но я не буду рассказывать об этих мерзостях… Как ваши глаза, Борис Аркадьевич?

Синеватый диск под веками растаял, и Борис на пробу разомкнул их. Перед глазами немного плыло, но с каждым мгновением предметы обретали все более определенные очертания.

– Спасибо, – сказал приват-доцент. – Кажется, все прошло…

– Не утомил ли я вас своим рассказом?

– Нет, что вы, Лао… Напротив, мне еще сильнее захотелось увидеть ваш Шэол.

Владимир Марышев Лучший из миров

На бульваре было оживленно. Чтобы никому не мешать, Сигурд отошел к кромке бордюра и уже там запрокинул голову, любуясь неспешно плывущими в небе облаками.

Его вновь, как и в первые минуты на Земле, переполняла радость бытия. Лучезарная, беспредельная, немыслимая там, откуда ему посчастливилось вырваться. Наверное, степенным пузатым облакам копошащиеся внизу двуногие казались забавными букашками. Но он был счастлив предстать перед добродушными гигантами такой букашкой. Здесь, в лучшем из миров, – кем угодно! Лишь бы не на Деборе…

Сигурд опустил голову и стал разглядывать газон. По нему недавно прошелся робот-озеленитель, и теперь одуряюще пахло свежескошенной травой. Поодаль возвышалась большая клумба в форме ступенчатой пирамиды. Ее подножие красно-розово-фиолетовой пеной окружали пышные шапки флоксов, выше виднелись солнечные головки бархатцев, а верхушку украшали бело-малиновые звездочки петуний.