Русская философия как человековедение

В основу своих рассуждении о возможности построения нового общества Козельский положил антропологический принцип. Впервые в России при оценке общественных явлений Козельский пытается исходить из заботы человека о пище, отдыхе, самосохранении и т. д. Природа человека у него имеет чувственный характер. Через призму природы человека оценивается общество и государство, поскольку они обеспечивают удовлетворение его естественных потребностей. При этом Яков Павлович чужд идеализации современного ему состояния общества в России и резко критикует его, исходя из идеи природного равенства людей. Козельский положил начало борьбе прогрессивных мыслителей против идеи о предварительном просвещении крестьянства перед их освобождением, заявив, что «выполировать (равно просветить. – Б. Е.) народ иначе нельзя, как чрез облегчение его трудностей» (Там же. С. 536). Однако сам он каких-либо радикальных мер не предложил.

Это сделал «первый русский революционер» – Радищев, создавший самую демократическую для XVIII века концепцию личности, снявшую многие противоречия просветительского понимания человека. В уже упоминавшемся «Трактате о человеке, его смертности и бессмертии» философ высказал и развил гуманистический подход к решению проблемы человека, указав на его потенциальные возможности, «всесилие-всеведение». Это был философский «срез» проблемы человека. Социальное и этическое решение ее дано в знаменитом «Путешествии из Петербурга в Москву».

Уже в посвящении к «Путешествию…» он пишет: «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвленна стала. Обратил взоры мои во внутренность мою – и узрел, что бедствия человека происходят от человека, и часто от того только, что он взирает непрямо на окружающие его предметы… <…> Я человеку нашел утешителя в нем самом» (Радищев А. Н. Избр. филос. произведения. М., 1952. С. 51–52).

Здесь, как в тугом узле, связаны проблемы, стоящие перед философом. Необходимость освободить человечество от «страданий» требовала поиска каких-то радикальных средств. Но прежде всего необходимо было выяснить причины этих страданий. По Радищеву, они и в окружающей человека среде, прежде всего в социальной, и в нем самом, в силу того, что человек «непрямо» смотрит на вещи. И философ задался целью помочь человеку обрести эти силы: «…я ощутил в себе довольно сил, чтобы противиться заблуждению; и – веселие неизреченное! – я почувствовал, что возможно соучастником быть во благоденствии себе подобных» (Там же. С. 51–52).

Исходные посылки в решении проблемы человека у Радищева те же, что и у большинства русских просветителей второй половины XVIII века. Он отвергает масонское представление о «злой» сущности человека и его исправлении через самопознание и самовоспитание.

Сложнее были отношения Радищева с руссоизмом и его апологетикой естественного человека, поскольку Александр Николаевич в понимании сущности человека утверждал известное, идущее от Руссо, положение, что «человек во всем от рождения свободен». Однако в отличие от французского мыслителя он не отрицает влияния среды в жизни человека, считая его существом общественным; по мнению Радищева, люди «воспрянули в общественном сожитии, укрепилися взаимно, распространилися, возвысилися» (Там же. С. 562).

Теории естественного права и общественного договора давали возможность Радищеву проследить взаимоотношения человека и среды, человека и общества. Он пишет: «Человек родится в мир равен во всем другому. Все одинаковые имеем члены, все имеем разум и волю. Следственно, человек, без отношения к обществу, есть существо, ни от кого не зависящее в своих деяниях. Но он кладет оным преграду, согласуется не во всем своей единой повиноваться воле, становится послушен велениям себе подобного, словом становится гражданином» (Там же. С. 101). Принятие «гражданства» – и это еще раз подчеркивает философ – не дает оснований одному человеку властвовать над другим: «все равны от чрева матерна в природной свободе, равны должны быть и в ограничении оной. Следственно и тут один другому не подвластен» (Там же.

С. 137).

Однако «естественный закон» равенства был нарушен. На определенном этапе экономического развития общества, в период зарождения земледелия возникла частная собственность, что привело к порабощению человека человеком. «Как скоро сказал человек: сия пядень земли моя! Он пригвоздил себя к земле и отверз путь зверообразному самовластию, когда человек повелевает человеком» (Там же. С. 321). Вся история человечества есть не что иное, как усиление порабощения человека; наибольшего своего уровня оно достигло в феодально-крепостном обществе, при царизме. В одном из примечаний к переведенной им книге аббата де Мабли «Размышления о греческой истории» Радищев пишет: «Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние» (Радищев А. Н. Полн. собр. соч. Т. 2. М.; Л., 1941. С. 282), а термин «деспотизм» в тексте французского автора переводит как «самодержавие».