Русская и Болгарская Православные Церкви в первой половине XX века. История взаимоотношений

Архиепископ Анастасий (Грибановский) в 1924 г. так писал об учащихся: «Трудясь неустанно с утра до вечера они, однако, не обеспечены всем необходимым. Часто, ложась спать, они не знают, будут ли иметь пропитание на будущий день. Особенно они нуждаются в одежде, чтобы приобрести ее они вынуждены по временам прерывать занятия и идти на заработки по окрестным селениям. Вообще, бедность – это главная болезнь школы, благодаря ей последняя не может шире развернуть свою деятельность и привлечь к себе полный комплект учащихся и необходимый состав преподавателей. Весь годовой доход школы едва ли превышает 20 000 левов»[384].

Как уже говорилось, у архиепископа Дамиана были напряженные отношения с архиепископом Серафимом (Соболевым). Упоминая об этом конфликте, секретарь Сербского патриарха Варнавы В. А. Маевский возлагал большую часть ответственности на архиепископа Серафима[385], хотя по справедливому заключению российского историка А. А. Кострюкова «имеющиеся документы не дают оснований для столь категоричных заявлений»[386]. Ситуация во взаимоотношениях между иерархами изначально была довольно двусмысленная. Хотя владыка Дамиан проживал в Болгарии, он подчинялся не архиепископу Серафиму, а непосредственно Архиерейскому Синоду.

Рассчитывая на доходы от монастыря свв. Кирика и Иулитты, первоначально епископ Дамиан не предполагал, что в скором времени будет нуждаться в дополнительных средствах. Затем, в середине 1920-х гг., чтобы поправить финансовое положение, он пытался получить в свое ведение русский Александро-Невский (Спасский) Ямбольский монастырь, находившийся в подчинении епископа Серафима, который увидел в этом вмешательство в дела своей епархии. Вопрос о принадлежности Ямбольского монастыря неоднократно обсуждался на заседаниях Архиерейского Синода РПЦЗ. В 1924 г. Синод принял решение оставить монастырь в ведении епископа Серафима, такое же решение вынес и Архиерейский Собор в июне 1926 г.[387].

Чтобы оказать финансовую помощь Богословско-пастырскому училищу, Архиерейский Синод поручил епископу Серафиму перечислять часть доходов от Ямбольского монастыря для учебных целей. Однако этот монастырь практически не давал никакой прибыли и долгое время находился на грани закрытия. Владыка Серафим писал, что может держать в обители только шесть человек и отмечал: «Больше принимать никого не буду, ибо каждый новый человек потребует на себя 1000 л[ево]в расхода в месяц и не будет в прибыль для монастыря». Чтобы избежать закрытия монастыря, епископ Серафим добивался у министра внутренних дел Болгарии Русева разрешения на проведение денежных сборов. Поэтому средства на училище перечислялись владыкой неаккуратно; Архиерейскому Синоду неоднократно приходилось разбирать соответствующие жалобы епископа Дамиана и давать предписания владыке Серафиму погасить задолженности[388].

Отношения между епископами Серафимом и Дамианом особенно ухудшились в 1926 г. в связи с разрывом между Архиерейским Синодом РПЦЗ и митрополитом Евлогием (Георгиевским), управлявшим русскими приходами в Западной Европе. Хотя епископ Дамиан остался в юрисдикции РПЦЗ, он фактически поддержал митрополита Евлогия, расценив случившееся как катастрофу. Большое недовольство у владыки Дамиана вызвало и обвинение митрополита Евлогия в связях с молодежной религиозной организацией ИМКА (Христианской ассоциацией молодых людей). В свою очередь епископ Серафим в 1926 г. безоговорочно поддержал Архиерейский Синод и резко выступил против митрополита Евлогия[389].

Ситуацию обострил спор иерархов о миссионерском стане, открытым епископом Дамианом в 1926 г. при монастыре свв. Кирика и Иулитты и ставшим своеобразной базой для поездок владыки по русским приходам в Болгарии. Епископ Серафим выступил против этой инициативы. Архиерейский Синод неоднократно пытался примирить архиереев. При этом если в вопросе юрисдикции над Ямбольским монастырем он занял сторону епископа Серафима, то в вопросе о посещении русских приходов поддержал епископа Дамиана. Так, в октябре 1926 г. Синод, в ответ на жалобы владыки Дамиана попросил епископа Серафима дать ему благословение на посещение русских приходов в Болгарии. Однако и впоследствии Синоду неоднократно приходилось разбирать границы полномочий этих архиереев[390].

В 1930-е гг., в частности на Архиерейском Соборе РПЦЗ, проходившем в сентябре 1934 г., владыка Дамиан по-прежнему активно выступал за скорейшее примирение и объединение с митрополитом Евлогием. В это время он фактически стал связующим звеном между Собором и внешним миром. В это время позиция владыки Серафима (Соболева) в данном вопросе также несколько смягчилась. В частности, в 1936–1937 гг. он находил официальный разрыв общения с митрополитом Евлогием нелогичным и невыгодным, так как с главой Западно-Европейского экзархата и его духовенством сослужили представители дружественных РПЦЗ Сербской и Болгарской Церквей. При этом, по мнению, архиепископа Серафима, нужно было на практике избегать сослужения[391].