Русская и Сербская Православные Церкви в XX веке. История взаимоотношений

Отношение же к русской церковной эмиграции правительства и значительной части интеллигенции Югославии было гораздо более прохладным, чем у православного духовенства[221]. Впрочем, для части сербской элиты присутствие в стране многочисленной и интеллектуально активной русской эмиграции являлось желательной поддержкой. Наиболее позитивно к эмигрантам из России относились сербские националисты, к которым принадлежал и премьер-министр (в первой половине 1920-х гг.) Никола Пашич. Поскольку Российская империя вступила в Первую мировую войну, защищая Сербию, и в результате войны была разрушена, русофилы в сербской элите рассматривали этот факт как определенное самопожертвование России. Но присутствие русской эмиграции положительно оценивалось не только националистами, но и унитаристами, которые до середины 1930-х гг. доминировали на политической сцене и боролись с сербским сепаратизмом ради упрочения югославского единства. В этом плане им была выгодна пропаганда идеи славянской солидарности многими русским эмигрантами, в том числе богословами и священнослужителями.

Эти настроения разделял и югославский король Александр I Карагеоргиевич, много сделавший для оказания помощи русской эмиграции. Следует упомянуть, что в 1919 г. он единственным из руководителей европейских государств официально признал белое правительство адмирала Колчака[222]. С глубоким уважением относился король и к митрополиту Антонию (Храповицкому). Характерный случай произошел в начале 1930-х гг. Гуляя по парку, патриарх Варнава вез в кресле митрополита и случайно встретил короля, который сначала подошел под благословение владыки Антония, а уже затем Сербского первосвятителя[223].

В 1934 г. король Александр был застрелен в г. Марселе болгарским боевиком В. Димитровым, членом террористической организации, связанной с хорватскими усташами. Организация усташей была создана в 1928–1929 гг. под руководством Анте Павелича и вела нелегальную, главным образом террористическую, борьбу за создание независимой Хорватии при активной поддержке фашистской Италии и нацистской Германии. После этого убийства в интервью корреспонденту эмигрантской газеты «Царский вестник» патриарх Варнава заявил, что русские и сербы имеют общих друзей и врагов, а король Александр был убит общими врагами Сербии и России[224].

С осени 1935 г. Сербская Церковь решительно сопротивлялась попыткам правительства подписать с Ватиканом конкордат (соглашение), который давал Римско-Католической Церкви большие права и ставил ее в привилегированное положение по сравнению с другими конфессиями. Однако в июне 1937 г.

югославское правительство все-таки заключило с Ватиканом конкордат и представило его на ратификацию в скупщину (парламент).

Протесты Сербской Церкви поддержали некоторые политические партии и движения, прежде всего националистическая организация «Збор» под руководством Д. Лётича. 19 июля 1937 г., несмотря на запрещение властей, по улицам Белграда прошел многотысячный крестный ход. Полиция получила приказ разогнать его. Произошли массовые столкновения; в результате так называемой «Кровавой литии» были избиты архиереи, священники и многие миряне, разорваны хоругви, брошены на землю иконы и транспаранты.

23 июля 1937 г. скупщина большинством голосов проголосовала за ратификацию конкордата, однако массовое народное возмущение и непримиримая позиция Сербской Церкви вынудили правительство отказаться от дальнейшего продвижения этого проекта – внесения конкордата на утверждение в Сенат. Патриарх Варнава умер 23 июля 1937 г., в день утверждения конкордата в скупщине, при загадочных обстоятельствах; по мнению некоторых сербских исследователей, он был отравлен католиками[225]. 9 октября того же года ратификация конкордата с Ватиканом была отклонена в сербском Сенате.

21 февраля 1938 г. на Соборе Сербской Православной Церкви новым патриархом был избран митрополит Черногорско-Приморский Гавриил (Дожич), в его хиротонии принял участие Первоиерарх РПЦЗ митрополит Анастасий (Грибановский)[226]. Как и святитель Варнава, митрополит Гавриил испытывал теплые чувства к Русской Православной Церкви. В частности, получив письмо митрополита Антония (Храповицкого) от 18 октября 1921 г. о предстоящем открытии в следующем месяце Всезарубежного Русского Церковного Собора, он в ответном послании от 18 ноября писал: «Мы, сербы, веками привыкли смотреть на могучую Россию, как на свою покровительницу и общую мать славянских племен, а на любимый и почитаемый великий русский народ, как на нашего старшего брата и нашего защитника… Поэтому существует прирожденная любовь и благодарность нашего народа и нашей Церкви к Святой Руси и братскому русскому народу»[227].