Русская идея как философско-исторический и религиозный феномен

Казалось бы, эти аспекты принципиально различны. Однако при внимательном рассмотрении можно обнаружить у них общее и особенное. Особенное состоит в том, что внутренняя самооборона была исторически обусловлена, во-первых, стихийным характером нападения врагов на русских. При этом враги не ставили и не могли ставить целенаправленной задачи сокрушения русских, в которых они видели подчас временных противников в борьбе за выживание в идентично тяжелых для них русских природных условиях. Во-вторых, в ходе набегов вражеских племен на русских между ними периодически возникали сотрудничество и взаимопомощь, поскольку их относительно сплачивали идентичные цели: выход к торговому пути, к рекам и морскому побережью, чтобы спастись от вымирания и гибели от голода и постоянных лишений в борьбе с суровой природой. Ведь Россия издревле была «географическим организмом» больших рек, удаленным от морей, а хозяйственный массив суши всегда задыхается без моря.

Теперь ко второму аспекту – самообороне России и русских, ставших мировой значимостью для народов и государств различных континентов. Конечно, в главном содержании первого и второго аспектов нельзя не выявить некоторой общности: и враждебные племена, боровшиеся на просторах гигантской равнины с русскими, в широком смысле – славянскими, народами, и недруги уже сложившегося Российского государства преследовали в принципе классическую, вековечную историческую цель – противостоять России и русским.

Однако второй аспект беспрецедентен. О его сущности и направленности говорят убедительные цифры, связанные с самообороной, так сказать, второго типа. По С. М. Соловьеву, например, с 1240 года по 1462 год (за 222 года) было двести войн и нашествий. С XIV по XX век (за 525 лет) историк Л. М. Сухотин насчитывает 329 лет войны. «…Россия провоевала две трети своей жизни… История России есть история ее самообороны… История наша есть история осажденной крепости, история сполоха, приступа, отражения и крови»[212].

Каковы же те силы, которые осаждали российскую крепость? Однозначного ответа быть не может, хотя бы по причинам глубокого, хотя и весьма пестрого, своеобразия в генезисе Руси: Древняя Русь, удельная Русь, объединенные вокруг Москвы русские земли, единое Российское государство XV–XVI веков, Смутное время в начале XVII века, эпоха преобразований Петра Великого, Россия при Екатерине Великой, государственная политика Павла I, Александра I, Николая I, Александра II, Александра III, Николая II.

Такое перечисление, естественно, не проливает свет на дифференциацию сил, осаждавших российскую крепость, тем более что и сама Россия не была свободна от определенных инициативных, чаще всего вынужденных проявлений своих внутренних военно-социальных потенций.

Однако частично и относительно все же возможно обозначить силы, которые выступали против России, нанося ей грозные удары. Назову лишь наиболее известные; в Средние века на независимость нашего Отечества покушались шведские феодалы и немецкие рыцари, монголо-татарские ханы и польские агрессоры. Беспрецедентно тяжелым для русского народа явился удар воинственных полчищ Чингисхана, Батыя и других монголо-татарских завоевателей. Цветущие города и села были превращены в пепелища, на целые десятилетия исчезли многие виды ремесел, погибли или оказались в плену сотни тысяч горожан и селян. Наступившее вслед за этим иго два с половиной столетия терзало душу русского народа, губило его труды и таланты.

В Новое время Россия подвергалась нападению двух агрессоров – шведского короля Карла XII и французского императора Наполеона. В наше время беспрецедентное в истории «осаждение российской крепости» – нападение фашистской Германии.

Помимо объективного фактора вынужденной самообороны России существует еще объективный фактор – единения России и русских и уникальности национально-исторической идеи России.

Россия развивалась как духовный организм. Органическое единство России обусловливалось «религиозной стратегией» Русской Православной Церкви. Она никогда не обращала иноверных в свою веру мечом или страхом, открыто осуждая такие методы и запрещая их уже в ранние века своего существования. Здесь мы отметим некоторую сложность проблемы. С одной стороны, аксиоматичным является противоположность окормления православием иноверных и зверского, бесчеловечного, нехристианского обращения католиков с так называемой религиозной оппозицией в XVII–XVIII веках. Русская церковь не уподоблялась ни католикам (особенно негативно проявившим себя при Карле и Каролингах и во Франции в эпоху Варфоломеевской ночи и религиозных войн, при Альбе, в Нидерландах), ни англиканам (например, при Генрихе VIII в период английской революции и междоусобных войн).