Русская инфинитивная поэзия XVIII–XX веков. Антология

Хотелось бы мне песню разобрать И не из любопытства, а для дела. Вот так же, разложив, начать с винта, Снять ржавчину, что не нее насела, Потом собрать – и на ладонь. Мечта (метапоэтика в стиле Маяковского – стихи приравниваются к винтовке).

В ст-ии «Пятак» (1933) ИС3 – в 3-м из четырех четверостиший:

Чтоб лечь в сундук с купонами, потом Лить желтый спирт в развернутые глотки, Чтоб обернуться рядчиком, попом, Иль фельдшером в солдатском околотке.

В ст-ии «У микроскопа» (1934) проводится сравнение лирического «я» с Левенгуком; ИС 1+(1-3) завершает текст:

Я согласен пить невзгоду, Я готов не жить с тобой, <…> Чтобы только мне за это Все понять и все узнать: Хобот мухи, жизнь поэта, Сердце мира разгадать.

В книге «Необычайные свидания друзей. Рассказ» (1937), в главе 3-й, есть автономизирующаяся ИС 6:

Решали ссоры самосудом. И каждому тут было дело: Картошку чистить, мыть посуду, Вздыхать, что Лена хорошела, Но потихоньку, без охоты Себе признаться даже смело, Что, мол, влюблен. Сдавать зачеты. Зубрить. А Лена хорошела.

В метапоэтическом ст-ии «Если писатель…» (1930‐е гг.) ИС 1+1+(3-1) развертывается ближе к концу текста:

<…> Если песней не вышибить и зуба; Если песня это — не беда; Если песню нельзя схватить в охапку, Просто, как дрова; Если для того, чтобы стать творцом, Надо надеть бобровую шапку И сделать значительное лицо И потом – свою же гордыню понуро Таскать, Свое же невежество тая; Если все это — литература, — Я не извозчик И лошадь не моя.

[Эрлих 2015]

369. Симбирск. Поэма

Какой удар его гордыне!
Бездействия сварливый мед
И вдохновенье – в керосине,
Еще ребенком, он найдет.

Он будет с сумерками знаться

,С косым мерцаньем фонарей,
И пить, и петь, и вдохновляться,И плакать – вплоть до наших дней.

Должны вскипеть

цветы и шумыИ выплеснуться за края.
И нужно много знать и думать,Чтоб стать злопамятным, как я.

Я помню зло. Его сначала

В других я видел. Но потом—
Как медь имперская – звучало
Оно во мне. Чтобы тишком

Уйти

к другим опять. Как раньше,Влезать в их сон, и в кровь, и в стих,
Покуда не придет обманщик
И в действие не пустит их.

Есть два пути. С прошедшим знаться

,Его терзать в душе своей
И клясть, но им же пробавлятьсяИ плакать – вплоть до фонарей —

Над будущим, и все ж в боязни

Долбить с утра и до утра,
Что-де ведь вот – мрачили казни
Начало славных дел Петра.

– Я верю – говорить,

не веря,Петь правильно и все же – лгать.И уподобить век свой зверю,
И умереть, и не понять.

Но есть другой, и он – отвесней.

(За третий я не дам гроша.)
Я трижды в день ломаю песню,
Когда она не хороша.

Со мной друзья – крепчайшей крови,

Умнейшей доблести друзья,
Мой путь во мне, и в них, и в слове,
И мне сойти с него нельзя.

Я подымаю жизнь, как грузчик,

Как знаменщик – на острие.
Я весь в дыму боев идущих,
И в них дыхание мое.