Русская история. В самом сжатом очерке

Но оно было более безвыходным, чем показывает эта таблица. Те дикие формы эксплоатации, примеры которых мы видели выше, не только мешали крестьянину двигаться вперед, — они определенно тянули его назад. Крестьянское хозяйство становилось все более «маломочным». На 100 жителей в России приходилось:

Годы	Лоша-дей	Крупногорогатогоскота	Овец	Свиней
1861	26,0	36,0	73,1	—
1882	25,6	36,0	60,9	11,4
1898	17,6	25,2	39,7	9,4

Падение количества скота, помимо прочего, означало все ухудшающееся удобрение крестьянских земель, — а мы знаем, что с удобрением даже на помещичьих землях дело обстояло далеко не благополучно. Крестьянские наделы быстро выпахивались и теряли плодородие — не в силу мифического «закона убывающего плодородия почвы», а просто потому, что земля, работавшая без отдыха и без удобрения, переставала родить. Черноземные губернии, раньше не знавшие неурожаев, в конце XIX в. имеют их чуть не через год. В Симбирской и Саратовской губерниях, имевших с начала XIX в. по 1880 г. всего по 2 неурожая, за 22 года (1880—1901 гг.) имеются неурожаи: в первой — 7, во второй — 6. В Самарской губернии до 1872 г, насчитывали всего 2 неурожая, а после этого до 1901 г. — 8. В Уфимской губернии за последние перед 1901 г. 12 лет было 5 неурожаев. И т. д. и т.д.

Вырождалось не только крестьянское хозяйство, — вырождался и сам крестьянин. Процент бракуемых за физические недостатки при призыве на военную службу повышался с каждым пятилетием. В Ливенском уезде Орловской губернии в 1875 г, было забраковано 16% всех призывавшихся, в 1880 г. — 23%, в 1885 г. — 26%, в 1890 г. — 36%. По 50 губерниям «Европейской России» за 33 года (1874—1907 гг.) процент браковавшихся поднялся с 11,2 до 22,1; особенно вырос он на северо-западе — с 8,9 до 21,7% — в два с половиною раза.

Только революция могла спасти крестьянина от прямой физической гибели. Это начали сознавать под конец даже и рядовые помещики. Один такой помещик, хорошо помнивший очевидно «войну за освобождение славян» 1877 г., писал в разгаре волнений 1905—1906 гг. министру внутренних дел: «Поспешите удовлетворить крестьян землей из банка, кто сколько может взять; например Орловская и Калужская губернии — там рады будут хотя бы по одной десятине на душу, ибо они имеют по ¼ десятины всего, вечно нищие; да и оценку земли следует понизить, чтобы они могли уплачивать процент. Войдите в их положение —они разорены хуже болгар турецких...» Само начальство считалось как с само собою разумеющимся фактом, что помещики при «освобождении» ограбили крестьян. Объясняя положение крестьян одной слободы Курской губернии, местный губернатор мимоходом замечает: «Они, как бывшие помещичьи, владеют сравнительно малым наделом» — где ж, мол, ждать, чтобы у бывших помещичьих крестьян было достаточно земли. Но лучше всего, что смысл «освобождения с землей» начали понимать сами крестьяне. «Земли вы нам даете так мало, — писали крестьяне села Буракова своему помещику, — так мало, что жить нам нельзя на этой земле, вы нас только привязываете, как корабль к берегу. Время пришло — оторвемся...»

И вот, как нарочно, для того чтобы облегчить этот «отрыв», и без того безвыходное положение крестьян в последние годы XIX в. стало превращаться в полный тупик. В течение 80—90-х годов процесс задерживается, как это ни покажется на первый взгляд странным, аграрным кризисом. Низкие хлебные цены страшно разоряли и крестьян; об этом говорилось во 2-й части настоящего «Очерка», это можно видеть и из некоторых цифр, прииеденных выше: можно заметить например, как резко падает количество лошадей у крестьян именно в годы кризиса. Но зато в чисто экономической области низкие цены на хлеб ограничивали до некоторой степени жадность помещика: где ничего нет, там даже и русский барин с помощью земского начальника ничего взять не мог. Лучше всего это видно на изменении земельных цен — как при продаже земли, так и при сдаче ее в аренду. Начиная с 60-х годов, в черноземной полосе, в губерниях Орловской, Тульской, Рязанской, Тамбовской, Пензенской, Воронежской и Курской, цены на землю непрерывно росли. В первой они достигли 96 руб. за 1 га в 1880 г. и 133 руб. в 1883 г. Но в 1889 г. в Орловской губернии 1 га стоил уже только 106 руб. Та же картина наблюдается и в Воронежской и в Пензенской губерниях. В Воронежской губернии земля поднялась в цене с 50 руб. в 60-х годах за 1 га до 122 руб. в 1883 г., чтобы упасть до 114 руб. к 1889 г. В Пензенской губернии земля стоила 31 руб. 1 га в 60-х годах, 94 руб. 1 га — в 1883 г, и только 73 руб — в 1889 г.