Русская история. В самом сжатом очерке

Изменившаяся конъюнктура отразилась не только на судьбах деревни. Русское туземное накопление держалось главным образом на хлебном вывозе, и естественно, что в период низких хлебных цен накопление шло крайне медленно. Если бы не приток иностранного капитала, то в последние два десятилетия XIX в. в России наблюдался бы полный экономический застой. В четырехлетие 1893—1896 гг. средняя ценность всего русского вывоза за год составляла 661,4 млн. руб., а накопление за эти четыре года составляло 104 млн., а за четырехлетие 1905—1908 гг., несмотря на происходившую в это время революцию и кризис, о котором вопила буржуазия, средний годовой вывоз оценивался в 1 005 млн. руб. (золотых разумеется, как во всех этих подсчетах), а накопление дало 339 млн. руб. Какую роль здесь играло повышение хлебных цен, видно будет, если мы сравним рост хлебного вывоза в пудах, с одной стороны, и рост его стоимости в золотых рублях — с другой. В 1900 г. из России выверено было хлеба 6 860 тыс. т, а в 1910 г. — 13 876 тыс. т. Если мы возьмем вывоз 1900 г. за 100, — вывоз 1910 г. будет 196. А стоил весь вывезенный хлеб в 1900 г. 304,7 млн. руб., а в 1910 г. — 735,3 млн. руб.; если мы первую цифру возьмем за 100, вторая будет равняться 245. Вывоз хлеба вырос менее чем вдвое, а доход от вывоза — в два с половиной раза.

Если в деревне политическим последствием повышения хлебных цен было обострение противоречия между крестьянином и помещиком, то здесь это отразилось политическим последствием не меньшей важности: изменением отношения буржуазии к правительству. Давно известно, еще со времен Энгельса, что чем дальше на восток Европы, тем буржуазия подлее. На эту подлость русской буржуазии указывалось и в первом манифесте нашей партии. Но какими же таинственными причинами объясняется это прогрессивное оподление? В крови, что ли, русской буржуазии было такое свойство? Нет, причины этого были экономические. Капиталистическое накопление в России шло в 1880—1890 гг. за счет иностранного кредита. Даже русские номинально предприятия существовали часто на иностранные деньги, полученные правительством в виде иностранного займа и переданные фабриканту в виде субсидии. Но заграничный кредит оказывался в XIX в. государству, а не частным предпринимателям. Начнешь бунтовать против правительства, без кредита останешься, — должен был рассуждать русский капиталист; и действительно, в первую же революцию 1905 г. приток иностранных капиталов чрезвычайно сократился, начался даже отлив, — иностранцы стали массами продавать русские ценные бумаги. Тем не менее тон русской буржуазии в ее разговорах с правительством как раз в эти годы чрезвычайно поднялся: еще никогда русская буржуазия не «дерзила» так царю, как в эти годы. А после первой революции иностранные капиталы шли уже не столько через казенный сундук, сколько через банки в русскую промышленность. Царь терял заграничный кредит, — буржуазия его приобретала.

Этого явления мы не поймем, если позабудем, что одновременно с обмелением золотой реки, текшей с Запада, золото стало бить фонтаном из русской почвы.

А если вы прибавите к этому, что сама русская промышленность колоссально выросла за это время (ее производство с 1 800 млн. золотых рублей в 1897 г. возросло до 4 500 млн. в 1911 г.), то вы поймете, что и удельный вес этой группы должен был во столько же раз увеличиться. Промышленники стали и либеральнее и сильнее. Только благодаря высоким хлебным ценам наше сельскохозяйственное пооизводство держалось на той же высоте, а если бы хлебные цены были те же, что в конце XIX в., то промышленность шла бы в своей производительности далеко впереди по сравнению с сельским хозяйством.

Если Россия конца XIX в. была более буржуазной страной, нежели в середине этого века, то в начале XX в. она стала в два с половиной раза более буржуазной, чем в конце XIX в. А приемы управления в стране «Романовы» старались сохранить те же, что были в 1861 г.; уже этого достаточно, чтобы в самой грубой форме объяснить революцию 1905 г.

Но быстрое развитие русского промышленного капитализма и создавало лишнюю помеху для перехода русской буржуазии от либерализма к революционности. Русский предприниматель был заинтересован в феодальном грабеже русской деревни.

Хорошо поясняет здесь картину сравнение положения русского рабочего в бурно развивавшемся русском промышленном производстве с положением рабочих старой, медленно развивавшейся капиталистической страны, например Англии.