Русская история. В самом сжатом очерке

То же было и с арендой. По Полтавской губернии арендная плата с гектара еще в 1887 г. составляла 7 р. 28 к., а уже в 1889 г. — только 6 р. 94 к. Потом она несколько раз поднялась, чтобы в 1895 г. упасть снова до 7 р. 13 к. По Орловской губернии крайние цифры будут 10 р. 28 к. (1887 г,) и 9 руб. (1895 г.), по Воронежской — 11 р. 50 к. и 10 р. 18 к.

Все это давало некоторую передышку, если не всему крестьянству, — все крестьянство в целом чрезвычайно быстро пролетаризировалось именно в этот период, — то по крайней мере наиболее зажиточному его слою.

Если взять за 100 площадь купчей крестьянской земли в 1862 г., мы получим такую таблицу:

Годы		В %% к1862 г.
1872	.....	127
1882	.....	187
1892	.....	285
1902	.....	402

Читатель видит, как быстро вскакивает кверху цифра крестьянских покупок именно в годы кризиса — с 1882 по 1902 г. с лишком вдвое, но из мертвой петли, накинутой на шею крестьянина «освобождением с землей», удавалось высвободиться лишь небольшому меньшинству: от 6 до 9 десятых всей купленной крестьянами земли и от 5 до 9 десятин аренды сосредоточивалось в руках одной пятой доли дворов. Наиболее зажиточная часть этого меньшинства прямо наживалась на разорении крестьянства. По отчетам сберегательных касс за 1899 г., в руках крестьян было 640 тыс. сберегательных книжек, на которые было записано 126 млн. руб. Но всего крестьянских семей считалось тогда в России около 10½ млн., так что счастливцы, обладавшие «вкладами», составляли немного более ¹/₂₀. Зато каждый из русских «сберегателей» был крупнее даже французского: во Франции на каждого владельца сберегательной книжки приходилось около 160 руб., а у нас на каждую «крестьянскую» книжку — 197 руб. При этом быстрее всего шло накопление вкладов в русских сберегательных кассах именно в голодные годы — 1891 и 1892.

Так уже в конце XIX в. намечался в русской деревне тот слой «крепкого крестьянства», сельской буржуазии, на который должна была опереться впоследствии столыпинская реакция.

Кризис сильно толкнул вперед диференциацию деревни и разорвал на время единый фронт крестьянства в борьбе с помещиком. Но картина быстро стала меняться, как только с 1900 г. цены на хлеб на мировом рынке снова начинают расти. Если цены 1898—1897 гг. принять за 100, то в 1898—1904. гг. хлебные цены выразятся цифрой 122, в 1905—1912 гг. — 165. Первое десятилетие XX в. проходит под знаком высоких хлебных цен, т. е. под тем знаком, под которым шла Россия перед 14 декабря 1825 г. и перед 19 февраля 1861 г. Общая мировая «конъюнктура» (условия рынка) повторяется, и притом даже с большей устойчивостью и настойчивостью, чем прежде, ибо подъем хлебных цен перед 1861 г. далеко не достигал максимального процента — 65, какого он достиг сейчас. Тогда максимальный подъем был 20—25%. Дело в том, что в конце XIX в. Соединенные штаты Северный Америки участвовали в хлебном экспорте более чем наполовину: 52% потреблявшегося Европой хлеба выбрасывалось на рынок Соединенными штатами. А в 1908—1912 гг. Соединенные штаты дали только 18% хлебного экспорта. Произошло это конечно не от упадка земледелия Соединенных штатов, а потому, что в Соединенных штатах появилось то, чего не было в 70-х годах, — грандиознейшая крупная промышленность; появился пролетариат, которому понадобился покупной хлеб. Эта перемена и определила мировую конъюнктуру, которой в значительной степени объясняется то, что происходило в русской деревне в течение первого десятилетия XX в.

Цены на землю немедленно с головокружительной быстротой не поползли, а полетели кверху. Если цены 1900 г. принять за 100, то по Харьковской губернии мы имеем следующие цифры: в 1898 г. — 85; в 1902 г. — 132. В Курской губернии в 1898 г. — 122; в 1902 г. — 207. По Полтавской губернии мы имеем такую таблицу:

Годы	Ценына землю(в рублях)	В %
1898	159	100
1900	214	135
1902	251	158
1904	293	184

По всей России, если мы возьмем цены разгара кризиса — 1888—1892 гг., — за 100, мы получим в 1904 г. 244. То же было и с арендной платой. По Курской губернии с 15 р. 41 к. (1898 г.) она поднялась до 20 р. 37 к. за гектар (1904 г.). По Полтавской губернии соответствующие цифры будут 9 р. 72 к. и 13 р. 77 к.; по Воронежской — 11 р. 28 к. и 17 р. 20 к. (1905 г.) и т. д.

Это уже било одинаково и по кулаку, и по бедняку, и по середняку. Перед 1905 г. наша деревня была совершенно готова к аграрной революции — и это чувствовали отлично сами помещики. Еще в августе 1901 г. из Воронежской губернии писали: «У нас в воздухе висит что-то зловещее: каждый день на горизонте зарево пожаров; по земле стелется кровавый туман, дышится и живется трудно точно перед грозой. Мужик угрюмо молчит, а если и заговорит иногда, то так, что мороз по коже подирает».