Русская история. В самом сжатом очерке

Французский капитал, или точнее — всеевропейский, за вычетом Англии, сосредоточившийся к концу XIX в. в руках парижских биржевых учреждений, на русских займах 80—90-х годов только разлакомился итти на Восток. Русский процент конечно самый высокий в Европе, но нельзя ли еще больше получить в Азии? Не случайно постройка Сибирской дороги, решенная как раз в 1887 г., быстро приобрела огромное политическое значение. «Закладывать» восточный конец нового пути в 1891 г. послали самого Николая, тогда еще наследника (тут-то он и натолкнулся в первый раз на японскую саблю, — событие, которое суеверные люди могли бы счесть предзнаменованием)³⁹. А когда в 1895 г. на восточном берегу азиатского материка появилась Япония, с совершенно неожиданной для европейской буржуазии быстротой покончившая с китайской армией и китайским флотом, а вместе с тем и с легендами о китайском «возрождении» при помощи европейских подрядчиков, — Россия, в союзе с Францией и Германией, поспешила вмешаться. Схваченные внезапно за шиворот японцы не получили ни одного клочка земли на материке и должны были удовольствоваться контрибуцией. А чтобы Китаю легче было заплатить последнюю и вообще обладить свои финансовые дела, заключать займы и т.п., в том же 1895 г, был основан русским министром финансов Витте совместно с крупнейшими парижскими банкирами Русско-китайский банк.

Что это были не случайные события, а часть некоторого общего плана, показывают слова того же Витте, написанные им за три года до этого — в 1892 г. «Сибирская магистраль, — писал тогда только что занявший свое место новый министр финансов, — открывает новый путь и новые горизонты и для всемирной торговли, и это значение ее ставит сооружение ее в ряд мировых событий, которыми начинаются новые эпохи в истории народов и которые нередко вызывают коренной переворот установившихся экономических сношений между государствами».

Что сделано компаньонами Витте при этом «мировом событии» парижских банкиров — понятно само собой, правильнее только будет сказать, что не они были компаньонами Витте, а он их, потому что Россия избытком капиталов отнюдь не страдала, и ежели в ее кармане начали бренчать деньжонки, то не свои, а французские. Нетрудно понять, что толкнуло в общую компанию и Германию: и товаров для вывоза на Дальний Восток у России было немногим больше, чем денег; ясно было, что Сибирская дорога гораздо больше будет возить произведений немецких фабрик, чем русских: когда русские заняли Порт-Артур, о чем мы скажем сейчас ниже, агенты немецких фирм появились там гораздо раньше, чем представитель хоть одного русского фабриканта.

Но неужели Россия была на Дальнем Востоке только орудием парижских банкиров и германских фабрикантов? Конечно нет, и то, что мы рассказали о сопротивлении Александра III задорной политике Буланже, показывает, что там, где не было никакого «национального» интереса, где русскому капиталу совсем нечем поживиться и царскому правительству будущее ничего не сулило, кроме шишек и синяков, это правительство сумело упереться. Если на Дальний Восток шли послушно, не упираясь, то не только потому, что там шишек и синяков не опасались (какие-то «япошки», какие-то «ходи»⁴⁰ — чего тут бояться?), но и потому, что видели в этом выгоду, а с последних лет XIX в. стали видеть в этом даже единственный выход.

Мы уже видели, что российская крупная промышленность конца XIX в. лишь в одной своей части — текстильной — опиралась исключительно на широкое потребление; в другой — металлургической — ее опорой было более государственное хозяйство, чем частное. Отсюда интересы нашей металлургии гораздо скорее принимали «государственную» форму, чем какие-либо другие. Образчик мы опять-таки только что видели на примере болгарской политики Александра III.

Уже «московским договором», заключенным знаменитым китайским «реформатором» Ли Хун-чжаном во время коронации Николая II (22 мая 1896 г.), России было предоставлено право строить железные дороги на китайской территории. Ссылаясь на этот договор, министерство финансов в 1902 г. писало о «громадном значении этой уступки для наших интересов в Китае», так как очевидно, «какую исключительно важную роль в экономической борьбе играют пути сообщения». «Можно было надеться, что через посредство учрежденного в 1895 г. Русско-китайского банка нам удастся достигнуть еще и дальнейших успехов в этой последней области. Благодаря значительным денежным ресурсам и предоставленному уставом праву участвовать в железнодорожных предприятиях повсеместно в Китае, банк этот, при условии поддержки со стороны нашей миссии, имел все данные, чтобы играть видную роль в сфере железнодорожных предприятий Китай. Очевидно в сознании этого с первых же годов деятельности Русско-китайского банка в Китае к услугам его стали обращаться различные железнодорожные предприниматели — как китайцы, так и иностранные подданные».