Русская история. В самом сжатом очерке

Одной из иллюзий, связанных и у современников и в позднейшей литературе с крестьянским движением первой революции, было убеждение, что вспышкой лета 1906 г. движение в сущности и закончилось — дальше пошли снова «частные случаи». На деле было не совсем так: полное затишье наступило только к осени 1907 г., причем даже за этот год зарегистрировано более 2 тыс. крестьянских волнений всякого рода, т. е. почти столько же, сколько сопровождало «волю» в начале 60-х годов. Сюда входят, правда, и самые мелкие индивидуальные выступления, вроде отдельных поджогов, — но если иметь в виду, с одной стороны, что для предшествующего периода число всех выступлений никогда не превышало за год 300—400, а с другой — что уже в 1910 г. число это снова перевалило за 6 тыс. (в том числе почти тысяча выступлений, носивших массовый характер, — против 3 тыс. с лишним таких выступлений в 1905 г.), мы оценим, какую громадную борозду в истории русского крестьянства провел 1905 г. После этого крестьянское движение в нашей стране не затухало ни на минуту, как ни на минуту не затихало и рабочее движение. И то и другое можно было на время придушить» — подавить их никакая сила уже не могла.

Глава VIII. Конституционные потуги буржуазии

Массовое движение, как рабочее, так и крестьянское, кончилось таким образом в 1905—1906 гг. неудачей. Какие же были причины этой неудачи? Долгое время одной из основных причин считали несовпадение во времени двух движений: чрезвычайная энергия, яркая революционность отдельных крестьянских выступлений лета 1906 г. создали ошибочное представление, будто деревенская революция достигла высшей точки именно к июню 1906 г., на полгода отстав от революции городской, пролетарской, высшей точкой которой было декабрьское восстание 1905 г. Статистика крестьянских восстаний показала однакоже, как мы видели, что это не так. На самом деле крестьяне восставали чаще всего именно в тот самый период времени, когда бастовали и восставали рабочие: осенью и в первую половину зимы 1906 г. Тем не менее о некоторой отсталости крестьянского движения все же можно говорить: рабочую революцию мы имеем уже в сущности в январе 1905 г., — а крестьяне в это время были еще столь мало революционны, что реакционные круги возлагали на них кое-какие надежды еще летом этого года (петергофские совещания о «булыгинской думе», см. выше). С другой стороны, летом 1906 г. мы уже не имели больших рабочих выступлений, а крестьянские имели; так что некоторая большая растянутость деревенской революции по сравнению с городской несомненно имела место. Но главной причиной было не это механическое несовпадение двух движений. Вернее было другое, если даже рабочий класс в 1905 г. не окончательно еще изжил экономизм, то крестьянство еще не начинало его изживать и в 1906 г. Тут сознания, что борьба идет за власть, а не за права, не было даже и у верхушки. Один из лидеров «трудовой группы», Аладин, с трибуны I Государственной думы нашел возможным читать крестьянские письма, где говорилось о надеждах народа на «царя- батюшку», о том, что «наш царь есть царь народа, а не царь чиновников и царедворцев», и тому подобная галиматья. Руководившие тогда слои крестьян еще твердо надеялись получить то единственное право, в котором они ощущали жгучую потребность, — право на землю — из рук старой власти.

Революция 1905 г. не была доведена до конца, потому что восставшая масса не была до конца революционной. И это отражалось на руководстве революцией. Единственной до конца революционной партией были большевики, но они не только не были единственными руководителями восставшей массы (как это было потом, в октябре 1917 г.), — они не были еще, — этого не нужно забывать, — даже вполне самостоятельной партией. Большевики были тогда левым крылом РСДРП, правое крыло которой — меньшевики не только не были революционными до конца, но даже вообще не сочувствовали революционным методам борьбы, особенно после неудачи декабрьского восстания. А между тем большевики и меньшевики — это тогда были две фракции одной партии, и на партийных съездах перевес мог перейти и к меньшевикам, как это и было в 1906 г. на Стокгольмском съезде. ЦК после этого съезда стал меньшевистским, т. е. антиреволюционным. Как это должно было отразиться на энергии революционной борьбы и на правильности руководства массами, это нетрудно себе представитъ.