Русская история. В самом сжатом очерке

Но не следует себе представлять исторического процесса, как чего-то автоматического, действующего вне и независимо от воли людей, которые в этом процессе участвуют, из действий которых он складывается. В борьбе классов, как и в борьбе отдельных людей, борющиеся пользуются недостатками и слабостями один другого. Недостаточной революционностью восставшей массы пользовалось, мы видели, и правительство, т. е. помещики, то пытаясь подкупить («булыгинская дума», 17 октября), то запугивая (9 января, декабрь 1905 г.). Эту недостаточную революционность еще больше использовала и буржуазия, пытаясь развратить движение. Масса боролась за права по несознательности, не понимая, что от старой власти нечего ждать прав, что нужно самой стать властью, и тогда права придут сами. Буржуазия старалась внушить массе, что эта борьба за права и есть настоящая «правильная» революция, а борьба за власть есть «анархия». Но, развращая массу, буржуазия в то же время и пользовалась ею, пользовалась для запугивания власти, т. е. помещиков, которые ни с кем не хотели делиться своими «правами», даже с буржуазией.

То, что составляло главный недостаток нашей первой революции — ее недоконченность — было главным козырем в руках буржуазии. Опираясь на это, буржуазия надеялась превратить начинавшуюся великую революцию в маленькую — 1789 г. подменить 1848-м. И одно время могло казаться, что ей это удалось. Одно время могло казаться, что Россия остановится на 1849 г. Только октябрь 1917 г. окончательно разбил надежды русской буржуазии.

В заключение характеристики первой русской революции нам и остается рассмотреть роль в ней буржуазии. Мы увидим, что роль эта была во многом пророческой: русская буржуазия 1905 г. давала возможность предвидеть буржуазию 1917 г.

То, что выступает перед нами в 1905—1906 гг. как русская буржуазия, было одним целым только по отношению к пролетариату. Тут, как мы увидим, разницы не было: все группы буржуазии, без исключения, рукоплескали пролетариату, когда он начинал быть революционным; все одинаково осуждали его, когда он хотел довести революцию до конца. Но сама по себе буржуазия была собранием различных групп, и расхождение их интересов всего резче сказывалось на их отношениях к власти. Этим расхождением и объясняется то, что буржуазия не образовала у нас одной политической партии, хотя бы разбитой на «фракции», как это было с пролетариатом, а разбилась на несколько партий, взаимная вражда которых была острее не только чем у большевиков и меньшевиков, но даже чем у социал-демократов и социалистов-революционеров.

Слева направо три основных буржуазных группы шли в таком порядке. На крайнем левом крыле стояла буржуазная интеллигенция — отчасти руководящий аппарат промышленности, отчасти представители наиболее квалифицированных и наиболее ценимых в буржуазном обществе профессий: инженеры, журналисты, адвокаты, доктора. Эта группа представляла собою буржуазную идеологию в наиболее чистом виде, а так как конкретным воплощением этой идеологии является право буржуазного общества, основанное на господстве личной собственности, а теоретическую разработку ее ведет буржуазное обществоведение, то теоретики и практики буржуазного обществоведения и буржуазного права — профессора и адвокаты — являлись естественными вождями этой группы. «Мелкая интеллигенция» — земские врачи, учителя, агрономы, статистики, техники — была или левым флангом этой левой группы или промежуточным звеном между нею и революционными партиями.