Русская история. В самом сжатом очерке

Положение было тем труднее что атмосфера вне Думы накалялась с быстротою, которой опять-таки никто не ожидал. Мы видели, как падало число забастовок и бастовавших сначала к концу 1906 г. Но тогда я намерение опустил вторую четверть года, охватывающую месяцы, когда избиралась, собиралась и начинала свои занятия I Дума⁹⁴. В то время как за первую четверть 1906 г. мы имеем только 73 тыс. забастовщиков, за вторую мы имеем слишком втрое больше — 222 тыс., из которых почти для двух третей (144) стачка кончилась или победой рабочих или «компромиссом», т. е. во всяком случае уступками хозяев. Число забастовок по месяцам росло так: в феврале — 17, в марте — 92, в апреле — 1 026, в мае — 449, в июне — 86. Волна, как видим, была короткая, но она характерна как лишний образчик тех иллюзий, которые даже в 1906 г. продолжали существовать в широких кругах пролетариата. От Думы и рабочие чего-то ждали, во всяком случае ее созыв казался им чем-то значительным; а на самом деле Дума была созвана просто во исполнение соглашения с парижской биржей, которая только что дала наконец Николаю денег на «поправку» после войны. Заем не был обусловлен согласием Думы, — после декабрьского расстрела личный кредит «Романовых» опять мог считаться восстановленным. Но французам все же нужен был для мелкобуржуазных подписчиков на новый заем фиговый листок, — даем, дескать, взаймы не самодержавию, а «конституционной» России. Пуанкаре, тогдашний французский министр финансов, и посоветовал не убирать слишком скоро в сарай полезной декорации и все-таки поставить на сцену обещанную пьесу — «созыв народных представителей». Так как таково же было желание и русских капиталистических кругов (в I Думу почти не попавших, октябристы потерпели на первых выборах жестокий разгром), то в Царском Селе решили созвать Думу. Опасностью это ни малейшей как будто не грозило, — деньги были уже в кармане. Но было заранее решено: если Дума осмелится поднять аграрный вопрос, разогнать ее немедленно. Пуанкаре не мог быть в претензии: он же ведь не требовал, чтобы Думе дали действительно права, а только, чтобы созвали...

Вся эта закулисная история I Думы стала известна только теперь; тогда же, повторяем, даже некоторые рабочие относились к Думе серьезно, видели в ней какой-то «этап» революции. Наивную доверчивость мелкобуржуазных масс мы уже видели. Видели мы также, что крестьянское движение разгорелось в большой пожар именно к весне—лету 1906 г., т. е. тоже к I Думе. А крестьянское движение имело огромное влияние на войска. Известия о «беспорядках» в различных полках стали приходить прямо десятками. И на этот раз движение захватило и петербургский гарнизон: даже первый полк гвардии — Преображенский — выразил свою солидарность с Трудовой группой. Причину этого мы опять видели: Трудовая группа выражала интересы «хозяйственного мужичка», дававшего главный процент солдатской массы столичных полков (характерно, что еще одним из первых восстаний крестьян в 1902 г. руководил запасный унтер-офицер Преображенского полка). Опасность для правительства это представляло конечно меньшую, нежели менее частые солдатские бунты осени 1905 г., ибо только на фоне революционного выступления пролетариата солдатский бунт мог приобрести крупное революционное значение. Но на обывательскую массу это сильно действовало; сильно действовало это, как сейчас увидим, и на правительство.