Русская история. В самом сжатом очерке

С точки зрения правительства такие речи явно провоцировали на разгон. Это не было уже правительство Витте, — Николай поспешил расстаться с крайне несимпатичным ему министром, как только был заключен заем, ради которого главным образом Витте и поставили во главе кабинета; предлогом было «левое» большинство Думы (кадеты и трудовики), — но впоследствии Столыпина не уволили же за еще более «левую» II Думу. Этот Столыпин, бывший саратовский губернатор, считавшийся там «либералом» (он и впоследствии показал себя как правый октябрист), в сущности был душою нового кабинета; премьером формально был старый чиновник Горемыкин, всегда выдвигавшийся на пост, когда от занимавшего его требовалось прежде всего полное безличие. Столыпина выдвинули в июне, одновременно с тем, как дворянский съезд приступил к Николаю с настойчивым требованием положить конец раздавшимся на всю Россию разговором об отобрании у дворянства его земель. Дума «исполнила условие» — заговорила об аграрном вопросе и даже говорила исключительно о нем, — Думу явно надо разогнать. Дворянство не могло терпеть более.

Столыпин — он был как раз министром внутренних дел — брался провести этот разгон собственными средствами. Но это предполагало полную уверенность начальства в своей вооружеyной силе, а этой уверенности у Трепова, попрежнему еще стоявшего за Николаем (Трепов умер лишь в конце лета 1906 г.), не было. Уж если преображенцы оказались ненадежны, что же думать о других полках! И вот у Трепова явилась мысль использовать для разгона кадетов. Правительство не могло не оценить той ловкости, с какой кадеты одурачили своих избирателей в марте. Почему им не удастся то же в июле? Думу распустят, но останется «думское» министерство, комитет уполномоченных «народного представительства», — можно даже изобразить это простачкам как большой «шаг вперед».

Столыпину очень не хотелось уступать место кадетам. Он стал подбивать Николая на образование «коалиционного» кабинета из чиновников (прежде всего его самого) и «общественных деятелей», повторяя таким образом попытки Витте в ноябре 1905 г. Но «общественные деятели», в лице приглашенного в премьеры нового кабинета Шипова, решительно высказались за призвание к власти именно кадетов. Шипов говорил Николаю при их личном свидании в Петергофе: «В настоящее время и при сложившихся условиях возможно образование кабинета только из представителей большинства Государственной думы. Оппозиционный дух, который в настоящее время ярко проявляется среди конституционной-демократической партии, не может внушать серьезных опасений. Такой характер ее в значительной мере обусловливается занимаемым ею положением безответственной оппозиции. Но если представители партии будут привлечены к осуществлению правительственной власти и примут на себя тяжелую ответственность, с ней сопряженную, то нынешняя окраска партии несомненно изменится, и представители ее, вошедшие в состав кабинета, сочтут своим долгом значительно ограничить требования партийной программы при проведении их в жизнь и уплатят по своим векселям, выданным на предвыборных собраниях, не полностью, а по 20 или 10 коп. за рубль».

Николай пожелал знать, как именно кадеты будут надувать своих избирателей. И Шипов удовлетворил его любопытство, объяснив ему, как это можно сделать по пяти главным вопросам: отмене смертной казни, политической амнистии, аграрному вопросу, равноправию всех национальностей и автономии Польши. В дополнение Шипов сказал, «что если представители конституционно-демократической партии были бы призваны к власти, то весьма вероятно, что в ближайшем времени они признали бы необходимым распустить Государственную думу и произвести новые выборы с целью освободиться от многочисленного левого крыла и создать палату из сплоченных прогрессивных элементов страны. Государь, как мне казалось, был удовлетворен представленными мной пояснениями и спросил, кто из членов конституционно-демократической партии пользуется в ней большим авторитетой и более способен к руководящей роли».

Милюков в своей статье по поводу воспоминаний Шипова не опровергает этой характеристики и даже почти подтверждает ее. Он говорит: «Несомненно Шипов был прав в том, что кадеты у власти оказались бы вовсе не такими разрушителями и революционерами, какими представлял их Столыпин и все, кому это было нужно. Несомненно, что в порядке практического осуществления программы были бы введены все поправки и дополнения, диктовавшиеся государственными соображениями».