Русская история. В самом сжатом очерке

Через Баку, где, повторяю, были представлены в различных условиях образчики населения всего Кавказа, последний был таким образом связан с общерусским пролетарским движением. Вот отчего, когда говорят о кавказской революции, то имеют в виду обыкновенно не Баку, а страну, на первый взгляд гораздо более отрезанную от остальной России всем своим прошлым, чем даже Польша или Финляндия, и тем не менее связавшуюся с русской революцией пожалуй теснее, чем они. Этой страной была Грузия, точнее, даже ее западная часть, небольшой уголок, население которого исчислялось даже не миллионами, а лишь сотнями тысяч, — Гурия, давшая русской революции два образчика: большевикам — иллюстрацию к лозунгу вооруженного восстания, меньшевикам — образчик их «революционного самоуправления».

Грузия, страна с чрезвычайно старой культурой (грузинская история начинается со времени Александра Македонского, т. е. за тысячу с лишним лет до начала первых сведений о России), имела счастье находиться на перекрестке бойких торговых дорог от Черного моря к Каспийскому и из Европы в Азию. По этой причине ее история — история постоянных нашествий и завоеваний. После македонского завоевателя сюда приходили и римляне, и персы, и византийцы, и турки, и опять персы. Две последние разновидности завоевателей произвели опустошения особенно сильные: персы в конце XVIII в. оставили в Тифлисе только два дома, все остальное было выжжено до тла. После этого России уже не пришлось завоевывать Грузию, — царские войска ее просто заняли (в 1801 г.): грузины были слишком ослаблены, чтобы оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление. Царское правительство уверяло, что оно заняло своими войсками Грузию для ее «защиты». «Защитники» конечно не имели никакого понятия о грузинском прошлом, о грузинской культуре. Грузия управлялась как русская губерния, притом губерния, состоящая на военном положении. Одно лишь туземное учреждение оказалось вполне понятно русских генералам из помещиков: в Грузии сохранились крупные остатки феодализма, было многочисленное дворянство и крепостное право. Грузинских дворян русские генералы соглашались считать за людей, хотя и второго сорта: многочисленное грузинское помещичье сословие, по составу весьма похожее на польскую шляхту, — немного магнатов, получивших русский княжеский титул, и масса мелкопоместных владельцев десятков гектаров, — сделалось аппаратом русского управления, аппаратом, при помощи которого русское начальство, не знавшее грузинского языка, могло «наводить порядок» в Грузии. Магнаты становились русскими генералами и губернаторами или вице-губернаторами при русских, а мелкопоместные довольствовались должностями приставов и даже урядников.

В 1864 г. крепостное право было отменено и в Грузии, но грузинские дворяне при этом широчайшим образом использовали и свое положение в крае и полное невежество русского центра насчет грузинских порядков. Нигде «освобождение» не заслуживало больших кавычек, чем здесь. Некоторые русские авторы уверяли даже, что в Грузии вообще была не отмена крепостного права, а лишь некоторое его смягчение, и они были не так далеки от истины, поскольку на грузинских крестьянах осталась лежать масса средневековых повинностей. Земли они получили невероятно мало, — в среднем на двор не больше 1,5 га. В Тифлисской губернии на 1,4 млн. га, оставшиеся у дворян, крестьяне получили менее 0,8 млн. га. А доход по «уставным грамотам» при «освобождении» распределился так: в Тифлисской губернии на долю помещика в виде разных поборов с гектара приходилось 12 р. 38 к. золотом, а на долю крестьянина — 7 р. 80 к., в Кутаисской (две эти губернии вместе и составляли Грузию) — на долю помещика приходилось 15 р. 23 к., а крестьянина — 12 р. 26 к. Многолюдный разряд крестьян-«переселенцев» (хизан) совсем не получили земли в собственность, и помещик мог их прогнать, когда вздумается.

Совершенно понятно, что поставленное в такие условия крестьянство могло пропитаться только отхожими промыслами. «Громадное большинство гурийского крестьянства — не самостоятельные хозяева, это скорее полупролетарии или даже настоящие пролетарии; их земледельческое хозяйство при таких земельных отношениях, какие сложились после уничтожения крепостного права, в самом лучшем случае дает возможность только лишь не умереть с голода».

«Такие селения, как Хидистави, Амаглеба, Суреби, Чохатаурн и пр., отсылают большую часть своих рабочих рук в промышленные центры Кавказа, главным образом в Батум, Поти, Новороссийск. Гурийцы составляют значительную часть промышленных рабочих по всему побережью Черного моря; много их идет и на бакинские промыслы, а также в Тифлис и другие города. Нужда разбросала их по всей России и загнала даже на восток Азии, где их насчитываются несколько десятков тысяч душ»⁹⁹. О размерах этого дохода дадут понятие несколько цифр: из одного гурийского сельского общества на 520 «дымов» (дворов) уходило на заработки 322 человека, в другом с 350 «дымов» — 266, в третьем с 473 — 300 и т. д.¹⁰⁰.