Русская историография. Развитие исторической науки в России в XVIII—XX вв

Милюков с радостью согласился, но просил дать ему время на усовершенствование его английского языка. Это было принято во внимание, и курс Милюкова назначен на лето 1903 года, когда при Чикагском университете проектировался съезд учителей.

Между тем революционное движение все разгоралось. В 1902 году начал выходить в Германии журнал либеральных и умеренно социалистических кругов «Освобождение». В 1902 году стала печататься за границей «Революционная Россия» – орган социалистов-революционеров. Еще раньше в Швейцарии Плеханов по соглашению с Лениным и Мартовым основал социал-демократическую (будущую большевистскую) «Искру».

Остававшееся до поездки в Америку время Милюков употребил на подготовку своего курса в Чикаго. Он решил построить свой курс как историю политической мысли в России, разделив его на три отдела: консерватизм, либерализм и социализм. История революционных лет (1902–1903) требовала отдельной обработки. Это Милюков решил сделать осенью в Lowell Institute при Гарвардском университете в Кембридже. Приглашение туда он получил также через посредство Крейна.

Тем временем вышел приговор по лавровскому делу. На этот раз Милюкова посадили в так называемые «Кресты». Анна Сергеевна приходила на свидания, присылала пищу и приносила новости. Милюкову доставляли книги из Публичной библиотеки и из его собственной. Он продолжал обрабатывать третий том своих «Очерков русской культуры».

Милюков просидел так половину срока, как вдруг в декабре 1902 года его вызвал к себе министр внутренних дел Плеве. Плеве сообщил ему, что Ключевский написал ему и просил ускорить разбор его дела и что Ключевский обратился с подобной же просьбой к государю. (Ключевский написал С. Д. Шереметеву для передачи государю.) Милюков был глубоко впечатлен заботой Ключевского – неожиданной для него ввиду длительного перерыва их отношений.

Плеве спросил Милюкова, что он сказал бы, если бы ему был предложен пост министра народного просвещения. Милюков ответил, что поблагодарил бы, но отказался бы. «Почему?» – «Потому что на этом месте мне ничего нельзя сделать. Вот если бы ваше превосходительство предложили мне занять ваше место, тогда я бы еще подумал».

На этом аудиенция кончилась. Через неделю Плеве снова вызвал Милюкова и сообщил ему свой приговор: «Я сделал вывод из нашей беседы. Вы с нами не примиритесь. Но, по крайней мере, не вступайте с нами в открытую борьбу. Иначе мы вас сметем… Я дал о вас государю благоприятный отзыв. Вы свободны».

Вернувшись на волю, Милюков написал прочувственное благодарственное письмо Ключевскому. Тот отозвался тоже сердечным письмом. Прежние дружеские отношения между ними восстановились вполне.

Учительский съезд в Чикаго происходил во время страшной влажной летней жары, а лектор должен был надевать черную мантию и шапочку; на обеде полагалось быть в смокинге. Это, конечно, было изнурительно не только для Милюкова, но и для самих американцев, но так тогда полагалось.

Помимо милюковского курса о России лектор-японец читал курс о Японии. Японец посещал лекции Милюкова, и Милюков ответил тем же. Японец знал американскую психологию и все время поддерживал интерес аудитории шутками, а между шутками очень умело вел пропаганду в пользу Японии. Его лекции пользовались большой популярностью среди учителей.

На курс Милюкова записалось значительно меньше слушателей, но слушали они очень внимательно и аккуратно записывали, а по их вопросам после лекций Милюков видел, что они усваивали слышанное.

Между окончанием лекций в Чикаго и началом осеннего курса в Lowell Institute оставалось довольно много времени. Милюков решил употребить его на отделку своего курса в институте и для этого заранее переехал в Кембридж. Президент Гарвардского университета Лоренс Лоуэль пригласил Милюкова остановиться у него дома, отвел ему удобную комнату и познакомил его с директором университетской библиотеки, в которой Милюков нашел много полезного для себя.

Лоуэль лично представил Милюкова аудитории перед первой лекцией его курса. Слушателями были в большинстве не студенты, а взрослые люди, желающие пополнить свой кругозор. После лекций задавали Милюкову много вопросов.

Две серии лекций Милюков объединил в книгу, дав ей заглавие: Russia and its Crisis («Россия и ее кризис»). Книга эта была переведена и на французский язык.

Между тем неугомонный Крейн поставил Милюкову новую задачу – прочесть в Чикаго курс лекций о балканских славянах. Крейн знал о пребывании Милюкова в Болгарии и о его поездках по Македонии. Милюков согласился, но сказал, что ему надо пополнить его сведения о западной части Балканского полуострова. Условились, что Милюков объедет эти страны летом 1904 года, а чикагский курс прочтет в течение семестра 1904/1905 года.