Простите мне, Александр Георгиевич, что, уехав так внезапно, я не зашел к Вам. Теперь я здесь, т. е. вдали от г. Нарвы в довольно приятном месте24
. Это просторное свободное имение моего знакомого, но в котором, б[ыть] м[ожет], не особенно просторно и свободно мне… – Как же Вы? страдаете наукой25 и что еще? Я взял [с] собой, конечно, свои художествен[ные] инструменты и постараемся писать, впрочем этюд вчера я уже написал. Но, Боже, что слышно… – мне снился сегодня проклятый насмешливый и неподдельный сон: «не вышло». Я похолодел от счастья и обезобразил гримасой свое лицо, когда увидел, что это лишь сон… – Захлопнулась ли наша выставка26, из-за которой в воскресение это27 мне сделалась [Ваш преданн[ы]й – Моисей Шагал
ОР ГТГ. Ф. 62. Ед. хр. 53. Открытое письмо. Автограф. На оборотной стороне адреса:
Опубл.:
16. Шагал – А.Г. Ромму
Дорогой Алекс[андр] Георг[иевич]. После долгих жданий получил Ваше письмо. Правда, мне его так мистически просунули в дверь двумя пальцами и я так призрачно держал его в своих руках, и это потому, что я знал, что оно содержит в себе как[ие]-то вести. Ваш почерк узнал, он напомнил мне чье-то самобытное детство далекого юноши, которого я мало знал и которому в знак согласия так просто улыбался. Мне ничего, что Бакст так молчалив, не отвечает, что вообще как-то неважны[й] [друг?] по-видимому. Пусть будет то, что должно быть… но нужно не наклоняться в сторону печальных и грустных безначалий под давлением этих неудающихся «дел». Я-то именно так зыбок и большой труд для меня изгладить из головы[26]
всю эту внешнюю неурядицу, понятный холод поступков, отношений… Но это – обесценивает, и впереди: предвестники поверхностного внимания к тому, над чем прольете, б[ыть] м[ожет], кровь своих полночных измышлений и горестных тревог…Марк Шагал. Санкт-Петербург, 1908. Фотоателье М.С. Иоффе.
Александр Ромм. Санкт-Петербург, около 1910
Семья Роммов. Санкт-Петербург, 1908–1912.
Я прервал это письмо, не знаю по каким причинам, вероятно, меня отозвали к обеду иль ужину иль что-то в этом роде. Сижу и очень часто совсем в холодной комнате. Со стен смотрят те или иные этюды, в которых сказывается то совсем противоположное тому иль часто что хочется и сказать нужно. Но постараемся – посмотрим.
Как же Вы живете[?] Хотел бы видеть Вас, пройти мимо вашей зеленой столовой, продолговатых и милых гобеленов в Вашу изломанную комнату и сесть на подоконники, посмотреть в окно, нет ли где как-ниб[удь] высунут[о]й прохладительной головы, нет ли где в какой-нибудь раскрытой форточке какого-нибудь удивленного «любящего» глаза, посмотреть, б[ыть] м[ожет], какого-ниб[удь] милого затейливого «Кокка», «потолковать об Ювенале»… чувствительно погружаясь в кресло. Взглянуть стремительно и медленно искоса на Ваш взбунтованный остановившимися движениями и остротою масок эскиз. Относительно того, что Вы писали о желании приехать погостить, это было бы хорошо во всех отнош[ениях], б[ыть] м[ожет], но, к сожалению, просить о помещении здесь было б неудобно, ибо сам я занимаю то место, которое принадлежит другому и принадлежать будет скоро, вероятно… Затем «дача» эта (если это дача)29
находится вдали от городишки, действительно красивого своей стариной…Но если бы Вы даже взяли здесь к[акое]-ниб[удь] помещение (что и возможно и, вероятно, дешево), то мы… так не могли видаться, ибо я уже все время нахожусь почти в одном месте и иначе невозможно (здесь нуж[ны] эти самы[е] права…)30
. Как же мы мож[ем] быть вдвоем вне этой черты[?]