Русская комедия

Топай, волжская селедка, он же — мойва тире килька, в свою подсобку. Сиди там безвылазно и делай что хошь. Хошь — рыдай и смейся, глядя на воображаемый экран. Хошь — гоняйся с мухобойкой за своим главным супостатом. Хошь — сочиняй для своей жены особо убедительные доказательства, что стройной зеленой елочкой ты называешь во сне именно ее, свою жену, а вовсе не уралочку Дусю. Ну? Чего еще сумлеваешься. Нешто ты — второй Геракл?

Ха-ха-ха…

Это вы не удержались и развеселились, господин аналитик?

Ха-ха-ха…

И вы туда же, господин скептик? Ну что ж, мы понимаем вас. Действительно, человек, которому искуснейшие в мире философы-мыслители подсунули роковой вопрос: «Быть или не быть?» — никакой не Геракл, хотя бы даже тысяча сто первый. Всего-навсего — беспомощный и смешной пузан.

Ха-ха-ха…

А вот теперь остановитесь, господа. Сейчас в Колдыбанской истории — и не в легенде, а в были — произойдет такой поворот, что слезы хлынут из глаз даже у циника. И не ручьем, а прямо фонтанами. И не от смеха, а от восторга и ликования. Потому что наш пузан-то, оказывается, не второй Геракл, но…

Гораздо хлеще Геракла!

— Герои на Самарской Луке были, есть и будут, — сказал человечек, которого весь мир, если бы даже и высматривал во все глаза, все равно не усмотрел бы на дне черной колдыбанской дыры.

На сей раз наш знаменитый буян выдал свой коронный афоризм без крика, без громыхания багром, без перевоплощения в монумент. Так же тихо и спокойно он прибавил:

— Я, Лука Самарыч, готов подписать исторический приказ номер тринадцать и отдать свою жизнь во имя торжества Особой Колдыбанской Истины. Немедленно. Буквально сию минуту.

Эй, герои всех народов и всех времен! Кто из вас, будучи здесь и сейчас, отважился бы повторить удивительное, совершенно особое заявление нашего колдыбанского чуда по кличке Лука Самарыч? Куда уж вам! Даже эллинский полубог Геракл не решился бы так божественно сказануть, оказавшись в самой черной точке планеты. А вот Колдыбанский чудак взял да и сказанул. И обошел на самом черном повороте лихим виражом все героические эпохи.

Мы обалдели.

Эх, сейчас бы сюда Гомера и Гюго с их волшебной лирой! Придется вместо крылатых гюго-гомеровских выражений поставить точки. Целую строчку.

……………………………………………………………………………….

А, может, вызвать сюда срочно современных маэстро? Им-то из Москвы до Колдыбана на самолете — всего час.

Увы. Примчат мигом, но до самого Нового года будут торговаться насчет гонорара. Ну вот им вместо гонорара — точки. Целый мешок.

Ладно, читатель. Балдей вместе с нами молча. Можешь носом шмыгнуть. Слезу пустить. Уже? Ну тогда — к делу.

Торжественную церемонию подписания исторического документа обслуживала флагманская четверка. Безмочалкин двумя руками держал поднос с легендарной бумагой. Молекулов двумя руками — авторучку, коей надлежало потом стать национальной реликвией. Профанов двумя руками поддерживал десницу подписанта, чтобы та не дрогнула в самый ответственный момент. Самосудов по-гвардейски отдавал честь. То есть держал под козырек. И тоже, помнится, обеими руками.

Остальные удальцы держали руки по швам.

Секунда, другая… во всяком случае, не более пяти минут — и вот в эпохальном документе появляется историческая закорючка: «Лука Самарыч».

Ах, какая быль! Нет, супербыль!

Может ты, читатель, вдохновишься и сказанешь что-нибудь по-майорски? От имени всего мира и от себя лично. Ну? Нет слов, говоришь? А выражения? Выражений тоже нет? Ишь ты. Как же тогда с женой и тещей изъясняешься? Ну ладно. Давай изъясняться знаками препинания. От твоего, значит, читатель, имени, от всей твоей широкой и взволнованной души:

……………………………………………………………………………….

— Последнее прижизненное слово предоставляется Луке Самарычу! — огласил наш главглотка Профанов. Мы замерли, как дубы Жигулевского заповедника.

— Славные сыны Колдыбанщины! — молвил наш главный заповедный дуб. — Лука Самарыч оправдает доверие коллектива. В свой последний час он посрамит наглое безвременье и уйдет в легенду непобежденным, как и подобает колдыбанскому удальцу.

— Теперь — о вашем подвиге во имя эпохи, мои собратья и соратники! — продолжил отходящий в мир иной. — Свой приказ на этот предмет я аннулирую. Такие подвиги совершаются не по приказу, а по зову сердца. Уверен, что в момент последней истины ваше бесстрашное и благородное сердце подскажет вам такое удивительное и совершенно особое деяние, которое весь мир с восторгом и ликованием назовет вдохновляющим примером на все времена.

— Это означает, — засветился пророк радостной детской улыбкой, — что вы, мои возлюбленные сподвижники, скоро тоже войдете в легенду.

Его взгляд уплыл в потолок.

— Я уже вижу, как спешит мне навстречу бесстрашный Самосудов. Не отстает от него отважный Безмочалкин. На пятки им наступает доблестный Молекулов. Их догоняет храбрый Профанов, и обгоняет юный смельчак Ухажеров… И вот уже все, все до одного рыцари Особой Колдыбанской Истины бросаются в объятия своего легендарного предводителя! Мы снова вместе и уже навсегда. Вот так прекрасно и радостно начнется легендарная Лукиада.