Русская куртуазная повесть Хvi века (СИ)

Когда исполнилось всего восемнадцать лет,

Пришла пора покинуть дом, идти за мужем вслед.

В Казань из Крыма привела судьба меня тогда -

Мне мужем стал казанский хан. Но вот пришла беда:

2 Ведущий:

От неприятельской руки погиб хан Женали.

Так в первый раз тоска и боль на сердце мне легли.

Всего два года я была царицей и женой.

А сколько горя предстоит мне пережить одной?

Сююмбике меня зовут, во мне ногайцев кровь.

Но где величие мое и где мой ханский кров?

Где юный смех и ясный взор, сияние чела?

Где времена, когда женой я ханского жила?

На опустевший ханский трон пришел Сафа-Гирей

Из Крыма и, держа трех жен, назвал меня своей.

Настали злые времена - страданье и раздор.

Сюда направил русский царь свой ненасытный взор.

Казань в тревоге: не понять, кто свой сейчас, кто враг.

И много стало меж князей междоусобных драк.

Так правил хан Сафа-Гирей, и в битвах гиб народ.

Сгущались тучи, а враги стояли у ворот.

С Сафа-Гиреем прожила четырнадцать я лет.

Но доля хана тяжела, полна забот и бед.

А за Казанскою стеной давно идут бои.

Парит над городом беда, раскрыв крыла свои.

Так гибнет мир и меркнет свет: в такой тяжелый час

Сафа-Гирей, несчастный муж, и ты покинул нас.

Я не печалюсь о себе - мой Утемышгирей,

Двухлетний сын мой сиротой остался, соловей.

1 Ведущий:

Сююмбике меня зовут, во мне ногайцев кровь.

Но где величие мое и где мой ханский кров?

Где мирный век, когда женой я ханского жила?

Сын сирота, сама - вдова. Как доля тяжела!

Московский хан мою Казань уж хочет захватить,

Зовет к себе продажных мурз и просит в мире жить.

"Не дам в обиду вас", - твердит, плетет неволи сеть.

И мало сил у мурз, никто не хочет умереть.

Они не слушают меня, и перемирья час

Нарушив, ханский трон, предав, они покинут нас.

Ногайцы, Крымцы и Казань распались - кто куда.

Где дружба прежняя, союз? Но не одна беда

Ко мне пришла, и я без сил. Мне трон не удержать.

2 Ведущий:

Здесь каждый ханом хочет стать, а мне куда бежать?

Как одинока я была в отчаянье своем,

И мысль тогда ко мне пришла: "Когда-нибудь умрем.

Какую память о себе оставим в дымке лет?"

И на могиле хана я воздвигла минарет.

Когда мне будет тяжело, я на него взгляну...

Князья казанские, себя желая обелить,

Немало приложили сил, чтобы меня пленить.

К кому за помощью идти? Померк мой ясный взор.

В неволе ждут меня теперь бесчестье и позор.

Вот двое под руки меня уже ведут к арбе.

И я в бессилии долго шлю проклятие судьбе.

1 Ведущий:

Сююмбике меня зовут, во мне ногайцев кровь.

Но где величие мое и где мой ханский кров?

В печали я, глаза в слезах и нет на мне лица,

Я пленница, без родины - и бедам нет конца.

В последний раз на свой народ я подняла глаза -

Все плачут... Чей-то голос мне любя тогда сказал:

"Он милостив, московский хан". А город все гудит.

Не знает он, кто предал нас. Прижав дитя к груди,

Так я подумала тогда, что людям я нужна,

Всем плачущим.... Но никому я верить не должна!

Меня в кибитку завели.... Сквозь слезы, как в бреду,

Я поняла, что никогда назад я не приду.

Когда мне кто-то пожелал счастливого пути,

Сказала я: "Прощайте все. Назад мне не прийти".

И на колени пал народ вдоль яра, где река.

Кто смел, поближе подошел, а кто - издалека.

В последний раз на город свой смотрю, как пред концом.

Остался он, мой сирота, с заплаканным лицом.

"Несчастный город, ты лишен короны золотой.

И участь мне твоя страшна, когда враги придут

И величавые дворцы с лица земли сотрут."

2 Ведущий:

Сююмбике меня зовут, во мне ногайцев кровь.

Но где величие мое и где мой ханский кров?

Вчера хозяйкою была я царского дворца.

Теперь в плену и сирота. А бедам нет конца.

За мною много верст мне виден был печальный минарет.

Я плачу вновь, изнемогла: сил на надежду нет.

"Прощай, не знаешь ты, куда судьба меня несет.

Мой минарет, храни себя. Ничто нас не спасет.

На прахе хана я тебя воздвигла, и судьбой

Навеки именем одним мы связаны с тобой".

И минарет уже вдали. И вот исчез из глаз.

Все дальше от родной земли несет кибитка нас.

1 Ведущий:

Сююмбике меня зовут, во мне ногайцев кровь.

Но где величие мое, где ханский трон и кров.

В печали я, глаза в слезах, и нет на мне лица.

Сын-сирота, сама в плену. И бедам нет конца.

Как хищный сокол жертву нес в когтях, так и меня

Несет, покачиваясь, вдаль, кибитка в два коня.

Вот город Зуя впереди, сюда в недобрый час

Князья, бояре собрались,, чтоб поглазеть на нас.

Три дня мы были здесь, совсем не видя белый свет,

Как в трауре. Но никому до нас и дела нет.

Отсюда повезли в Москву - дорога жестока

К нам, пленникам... Уж не в Казань плывут ли облака?

И много дней прошло, пока в Москву мы добрались.

Кто знает, что нас дальше ждет, надейся и молись!

Вот нас куда-то завели в девичью. А потом

Растерянные, мы вошли в какой-то темный дом.

Здесь десять дней под стражей мы томились. Страшно ждать

В неведенье и день и ночь. И некого позвать.

Вот двое из бояр пришли и говорят: "Аида!"

Бесправны мы, несчастны мы. Кто скажет мне, куда

Они теперь меня ведут с ребенком. Может - смерть?

Дадут ли нам неверные спокойно умереть?

Но нет, ввели нас во дворец, там множество людей.

Все смотрят хмуро. Вот и царь, взглянув из-под бровей,

Сказал мне грубо: "Сын ваш здесь останется, а вас