Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Теперь давайте будем разбираться с политической ситуацией. Как я уже сказала, и мы учили в школе, и, боюсь, учит в школе и нынешнее поколение, Карл Маркс нас осчастливил тем, что главная ценность «Слова» в призыве русских князей к единению, то есть, черт меня дери, это та же самая учительность, которую нам теперь еще и Карл Маркс подсовывает. Нет чтобы со своим призраком дальше бродить по Европе, он полез в наше «Слово». Ладно. Но, знаете, у меня есть маленький такой, робкий вопросик. А вокруг кого призывает объединиться автор «Слова»? Чтобы объединиться, нужен какой-то центр. Нельзя объединиться просто так. «Возьмемся за руки, друзья» – это, конечно, прекрасная строчка, но объединялись сначала вокруг Окуджавы, а потом вокруг Митяева. Хороводы бывают вокруг елочки, а пионерские линейки – вокруг знамени. Вокруг чего должен был быть хоровод этих самых русских князей, по мнению автора «Слова»? Вокруг какого политического центра? Киева, совершенно справедливо. Какой это год? 1185. Киевская Русь. Идея объединиться вокруг Киева в 1185 году не вызывает никаких возражений. Ровно до 1240 года. Когда Киев немножечко на роль центра не годится по техническим причинам. Потому что немножечко Батый. Напоминайте мне краткое содержание учебника истории. Куда у нас смещается политический центр? В Москву? Немного попозже. Сначала он смещается во Владимир, а потом некоторые особо долгорукие товарищи перетягивают это всё дело в Москву. И дальше центр остается в Москве.

Я вас хочу подвести к тому, что когда Русь от первой волны татаро-монгольского нашествия слегка вздохнула, то Киева или просто нет как политического центра, или, простите, у нас политический центр уже Владимир и Москва. Как вы отнесетесь в каком-нибудь более-менее спокойном четырнадцатом-пятнадцатом веке к идее объединения вокруг Киева? Есть такое русское современное слово из двух букв: «Чё?!» Вот понимаете, эта идея или абсурдна, или противозаконна. То есть это или бунт против московского князя, или просто глупость. Понимаете? А Карл Маркс, превеликий исследователь культуры Древней Руси, естественно, этот момент осознать не мог. Но вы должны это очень четко понимать. Рукописная книга не существует в вакууме. Ее просто так переписывать не будут. Пергамент дорог, с пергамента неправильный текст смоют, поверх него правильный напишут.

Итак, художественные красоты «Слова» никому нафиг не нужны (и именно в такой модальности), политически этот текст то ли вражеский, то ли устаревший, кому как меньше нравится, и, наконец, третий аргумент, почему на это ни в коем случае не надо тратить пергамент… подсказывайте мне сами. Аргумент номер три против переписывания – это языческие мотивы. Ну, с первых же строк – Боян, Велесов внук, потом ветры, Стрибожьи внуки, «погибашеть жизнь Дажьбожа внука» – это о русском народе соответственно. Раз упомянули – давайте сразу разберем. Как видите, везде слово «внук» упоминается, я в какой-то момент на это обратила внимание и с той поры настаиваю, что слово «внук» в «Слове о полку Игореве», когда речь идет о богах, надо понимать не в буквальном смысле, а как находящийся под покровительством или во власти. Потому что если русский народ назван Дажьбожим внуком, то из этого логически следует, что он мыслится под покровительством Дажьбога. Но, соответственно, и Боян Велесов внук – он, видимо, такой же внук Велесов, как и русский народ – внук Дажьбога. Понимаете? Видимо, речь идет о том, что Велес – это покровитель певцов в принципе, и особо выдающийся сказитель Боян, соловей старого времени, называется внуком Велеса, но не понимайте это в буквальном смысле. И раз ветры – Стрибожьи внуки, то понятно, что есть какой-то бог Стрибог, о котором известно чуть меньше чем о Дажьбоге, но он, видимо, ветрами повелевает. Это был пример навскидку.

Итак, какое-то количество языческих мотивов в «Слове» есть, мы с вами их разберем, причем разберем с очень интересной точки зрения. С нестандартной, я не буду превращать это в лекцию по русскому язычеству. Но опять-таки, когда к четырнадцатому веку Русь медленно приходит в себя и начинает что-то заново переписывать, то естественно, что текст, в котором есть языческие мотивы, снова нафиг не нужен – и именно в такой модальности.

Единственное, что спасет «Слово» для нас, это то, что в четырнадцатом веке снова станет проблема косноязычия. Мы ее с вами разбирали применительно к одиннадцатому веку, к Нестору, когда – хочу сказать, но могу только цитатами. И никак иначе. Своих слов нет. И как мы с вами прекрасно знаем, примером такого косноязычия у нас с вами будет «Задонщина». Когда я хочу воспеть победу на Куликовом поле, а слов нету, поэтому беру «Слово о полку Игореве» и начинаю по цитаточке оттуда нарезать, переделывая текст под актуально-политическую ситуацию. Как именно это происходит, мы разберем в следующий раз.