Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Odi et amo. Quare id faciam, fortasse requiris.
Nescio, sed fieri sentio et excrucior

.

«Ненавижу и люблю. Как это возможно, ты меня спросишь.

Не знаю, но я чувствую это и страшно мучаюсь».

Катулл. Извините, в подстрочнике. Я его по-латыни помню, а с русскими переводами этого стихотворения у меня плохо, потому что, видите, «экскрукиор» в античном произношении – сразу же понятно: скручивает винтом мясорубки, а русском переводе там «чувствую так и томлюсь»… какое «томлюсь», к чертовой матери? Поэтому я, простите, это читаю по-латыни. Вот вам «Ненавижу и люблю»! И точка. Вот это поэзия. Великая поэзия. И никакие подробности биографии Катулла вам ничего не прибавят к этим двум строкам.

Итак, поэзия должна выражать чувства. Соответственно, прозопоэтический стиль отличается от нормального повествовательного не столько обильным количеством метафор, гипербол, звукописи и прочих поэтических приемов, но самое главное – акцентом на выражение чувств. Все приемы вторичны, они служат основной цели: бить по нервам, а не по мозгам.

И теперь мы с вами подходим к следующему. Вы мне прошлый раз задали вопрос относительно подлинности «Слова о полку Игореве» и хотели, чтоб я вам что-то начала доказывать, я вам отказалась доказывать, велела слушать Зализняка, он всё доказал. Вопрос в другом. На основании чего возникает вопрос о подлинности «Слова о полку Игореве»? Что заставляет вас сомневаться? Нету подлинника? Совершенно справедливо. Он утрачен в пожаре 1812 года. Подлинников сколько было? Одна штука. То есть это, несомненно, шедевр, и этот шедевр до нас с вами дошел в одном-единственном списке. Что-то как-то маловато, уже это наводит на сомнения. И вот тут мы с вами подбираемся к следующей, гораздо более интересной проблеме, оставляя академику Зализняку доказывать подлинность «Слова». А собственно, почему до нас «Слово о полку Игореве» дошло в одном-единственном списке? Почему его не переписывали? И вы мне сейчас должны этот ответ дать. Потому что не церковный текст? Да, не церковный, но летописи тоже светские. Не для исполнения вслух? Ошиба-аетесь, еще как вслух! Да, не в церкви, ну так и князя надо чем-то развлекать? Оно не учительное? А как же Карл Маркс, который нам радостно сообщил о том, что автор «Слова о полку Игореве» призывал Русь объединиться как раз перед нашествием монгольских полчищ? На Карла Маркса я потом поругаюсь. Так сказать, великий исследователь древнерусской литературы, крупный авторитет в вопросах филологии. Но всё немножечко сложнее.

Я вам третью лекцию ругаюсь, что красота стиля не входит в число ценностей русской культуры. Что потому мы с вами и не знаем про прекрасные образцы церковного красноречия именно как про образцы красноречия, что в советское время это не относилось к категории разумного, доброго, вечного. Что в начале антисоветского времени университетский профессор рассматривал ценность церковного красноречия как содержание, но не как форму. Что ценить художественную форму нас в МГУ практически не учили. Так вот. Я хочу вас подвести к той мысли, что аналогичные проблемы были на Руси примерно всегда, с двенадцатого века точно. Потом Батый, 1240 год – взятие Киева татарами, падение Киевской Руси, становится немножечко не до переписывания, немножечко не до литературы. Сразу же в культуре происходит гигантский откат назад; это мы будем с вами в следующий раз разбирать – повести о нашествии татар, и вы увидите, что в них этого прекрасного прозопоэтического стиля уже и нет. Он очень быстро погиб. Вместе с носителями.

«Слово» в таких адских условиях – что с ним будет? оно не воспринималось ценным из-за своих художественных красот. Они могли нравиться слушателям, но они не осознавались как ценность. Это шедевр для поэтов, которые его стихами переводили. Шедевр для ученых, для умных читателей. А для современников это сказание о малозначимом походе. Причем сказание с недостатками, о которых будем говорить прямо сейчас. Ну и зачем переписывать сказание с недостатками?!

Вот поэтому надо удивляться не тому, что такой памятник в одном списке, а тому, что этот список всё-таки был!