Русская литература в XX веке. Обретения и утраты: учебное пособие

У рассматриваемой проблемы есть еще один аспект – многообразие читательских индивидуальностей. Изящная словесность, как правило, требует высокой читательской культуры, беллетристика доступна всем: «Вы говорите, что в последнее время заметно было в публике равнодушие к поэзии и охота к романам и повестям и тому подобному Но поэзия не всегда ли есть наслаждение малого числа избранных, между тем как повести и романы читаются всеми и везде?»³¹⁾ А.С. Пушкин противопоставляет здесь изящную словесность и беллетристику, исходя из состояния русской литературы своего времени. Но именно ему принадлежит заслуга создания таких повестей и романов, какие по праву могут быть названы лучшими образцами изящной словесности.

В наследии А.П. Чехова встречается немало интересных мыслей о взаимоотношениях писателя и читателя: «Иногда бывает: идёшь мимо буфета III класса, видишь холодную, давно жареную рыбу и равнодушно думаешь: кому нужна эта неаппетитная рыба? Между тем, несомненно, эта рыба нужна и её едят, и есть люди, которые находят её вкусной. То же самое можно сказать о произведениях Баранцевича. Это буржуазный писатель, пишущий для чистой публики, ездящей в III классе. Для этой публики Толстой и Тургенев слишком роскошны, аристократичны, немножко чужды и неудобоваримы. Публика, которая с наслаждением ест солонину с хреном и не признает артишоков и спаржи. Станьте на её точку зрения, вообразите серый, скучный двор, интеллигентных дам, похожих на кухарок, запах керосинки, скудость интересов и вкусов – и вы поймете Баранцевича и его читателей»³²⁾.

Мировой литературный процесс развивается неравномерно. В какие-то периоды одно за другим являются читателю произведения высокого искусства, другое время рождает преимущественно беллетристику, третье – публицистику. Но это не основание для квалификации одного времени как эпохи расцвета искусства, а другого – как его падения. Хорошая честная беллетристика, умная острая публицистика – это тоже искусство достаточно высокое. Для нашего времени главное в другом. Культурологический по преимуществу подход к изучению литературы, лежащий в основе целого ряда современных методик, значительно сужает её возможности, обедняет восприятие. Художественная литература, о какой бы её разновидности ни шла речь, прежде всего и главным образом должна восприниматься и оцениваться как явление искусства.

Читающие и читатели

Поэту П.А. Вяземскому (1792–1880), несмотря на то, что число грамотных в России в его время было ничтожно, принадлежит интересное наблюдение: «Публика делится на два разряда, а именно читающих и читателей. Тут почти та же разница, что между пишущими и писателями. Нечего и говорить, что в том и в другом случае большинство на стороне первых»³³⁾.

В XX веке, когда читать научились практически все, различать чтение просто текстов и текстов художественных стало очевидной необходимостью. Принципиальное различие этих «чтений» обнаруживается при сравнении процессов, протекающих в сознании читателя и читающего. Получая и осмысляя необходимую информацию, читающий откладывает её до востребования в кладовую своей памяти. Читатель же с помощью воображения, фантазии, интуиции воссоздает и хранит в своем сознании художественный мир писателя, становясь таким образом его сотворцом, соавтором.

Лев Николаевич Толстой был убежден, что формирование основных нравственно-психологических особенностей личности человека завершается на пятом году его жизни. В дальнейшем происходят главным образом количественные изменения. Но и в том, и в другом процессе он высочайшим образом ценил роль художественного слова как письменного, так и устного. Писатель хорошо понимал, что чтение-восприятие «Войны и мира» или «Воскресения» потребует особых навыков, высокой культуры, жизненного опыта. Поэтому среди его сочинений важное место принадлежит рассказам и повестям, рассчитанным на разные возрасты и разные уровни интеллектуального и эстетического развития. Они вошли в его «Азбуку», состоящую из «Четырех русских книг для чтения», и «Новую азбуку», а также в цикл так называемых «народных рассказов». Один из них – «Чем люди живы» – через сто лет перевернул душу персонажа романа А. Солженицына «Раковый корпус». Нужно очень пожалеть о том, что XX век недооценил эту часть художественного наследия великого человека и великого писателя.