Русская литература XIX века. 1880-1890: учебное пособие

В 1879 г. Чехов поступил в Московский университет, на медицинский факультет. «Не сомневаюсь, занятия медицинскими науками имели серьёзное влияние на мою литературную деятельность; они значительно раздвинули область моих наблюдений…» – писал он позднее. В 1884 г. Чехов получил диплом и приступил к врачебной практике, к этому времени он был уже известным писателем. С 1880 г., дебютировав рассказом «Письмо учёному соседу» в журнале «Стрекоза», он начал сотрудничать в так называемой малой прессе – юмористических журналах «Будильник», «Зритель», «Осколки» и др., подписывая юмористические рассказы псевдонимами Антоша Чехонте, Брат моего брата, Человек без селезёнки и др.

Ранние рассказы Чехова, занимающие около половины его собрания сочинений, далеко не однородны по своему художественному уровню. Лишь часть этих произведений писатель впоследствии включил в собрание сочинений. Они уже и тогда выделялись на фоне других: «Смерть чиновника», «Толстый и тонкий», «Хирургия», «Хамелеон», «Лошадиная фамилия» и др.

Анализируя «матрицу» чеховской беллетристики 1880-х гг., И.Н. Сухих выстраивает цепочку постепенно усложняющихся жанров: подпись к рисунку – «мелочишка» (циклы острот и афоризмов, повторяющихся из номера в номер, в форме календарей, дневников, объявлений и т. п.) – рассказ-сценка – повествовательный рассказ – повесть.

Добавить к этому ряду можно стилизации и пародии («Грешник из Толедо», 1881; «Шведская спичка.», 1883 и др.), к ним отчасти примыкают рассказы, в которых иронически изображается привычка заурядных людей мыслить литературными штампами, скрываясь за ними от сложности реальной жизни («Цветы запоздалые», 1882; «Загадочная натура», 1883; «Слова, слова и слова», 1883).

Исследователи единодушно выделяют в ранних рассказах Чехова необычную трактовку традиционного для русской литературы образа «маленького человека». Чехов показывает мелкого чиновника сатирически. Трагикомический финал рассказа «Смерть чиновника» – смерть от ничтожной причины – подчёркивает не только нелепость поведения Червякова, досаждавшего генералу извинениями, но нелепость всей его жизни, замкнутой в убогих рамках чиновничьей иерархии.

Комические черты были и в облике гоголевского Акакия Акакиевича. Гоголь заставил читателя увидеть сквозь жалкую и смешную внешность героя его трагедию. Чехов вновь разрушает инерцию читательского восприятия, показывая: то, что персонажу кажется драмой (генерал сердится), извне выглядит как фарс. Герой, добровольно впадающий в состояние социального рабства, лишается читательского сочувствия.

В рассказе «Толстый и тонкий» «обряд» чинопочитания мгновенно вытесняет из сознания персонажа понятия товарищества и дружбы.

– …Ну, а ты как? Небось, уже статский? А?

– Нет, милый мой, поднимай повыше, – сказал толстый.

Я уже до тайного дослужился… Две звезды имею.

Тонкий вдруг побелел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съёжился, сгорбился, сузился…

Среди привычных и уродливых шаблонов поведения, подвергаемых осмеянию, Чехова более всего интересует тот тип поведения, который можно назвать социальной мимикрией, кратко и точно охарактеризованный названием рассказа «Хамелеон». Герой этого рассказа, как и «тонкий» в предыдущем, меняет своё поведение без давления извне, по собственному внутреннему побуждению. Таким образом, вопрос о влиянии среды на человека подвергается кардинальному переосмыслению: Чехов показывает, как сам человек участвует в создании среды, пагубной для его духовной свободы.

Добровольное рабство, по Чехову, приводит к замкнутому, «футлярному» существованию; порождает абсолютно непонимание, отчуждение людей друг от друга. В ранних рассказах эта взаимная глухота становится одним из источников комического («Унтер Пришибеев», «Злоумышленник», «Смерть чиновника»).