Русская Литература XIX века. Курс лекций для бакалавриата теологии. Том 2

Неверно думать, конечно, будто бы «все люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью». Но теперь в личную жизнь каждого вошло новое чувство, которое Толстой называет «скрытой теплотой патриотизма» и которое невольно объединяет всех честных русских людей в «мир», в большую дружную семью.

Это новое состояние русской жизни по-новому отзывается и в душевном самочувствии героев Толстого. «Главный винт» в голове Пьера теперь «попадает в резьбу». Противоречивые впечатления бытия начинают связываться друг с другом по мере того, как Пьер входит в общую жизнь накануне и в решающий день Бородинского сражения. На вопросы «кто прав, кто виноват и какая сила управляет всем?» теперь находятся ясные и простые ответы.

Жизненный путь главных героев «Войны и мира» Андрея Болконского и Пьера Безухова – это мучительный поиск вместе с Россией выхода из личного и общественного разлада к «миру», к разумной и гармоничной общей жизни людей. Андрея и Пьера не удовлетворяют мелкие эгоистические интересы, светские интриги, пустые словопрения в салоне Анны Павловны Шерер.

Но при известном сходстве между героями есть и существенное различие, чрезвычайно важное для автора, имеющее прямое отношение к главному содержанию романа-эпопеи. Далеко не случайно, что Андрею суждено умереть на героическом взлёте русской жизни, а Пьеру пережить его; далеко не случайно, что Наташа Ростова останется для Андрея лишь невестой, а для Пьера будет женой.

Уже при первом знакомстве с героями замечаешь, что Андрей слишком собран, решителен и целеустремлён, а Пьер чересчур податлив, мягок и склонен к сомнениям. Пьер легко отдаётся жизни, попадая под её влияние, предаваясь разгулам и светским кутежам. Понимая никчёмность такой жизни, он всё-таки ведом ею; требуется толчок, резкое потрясение, чтобы выйти из её разрушительной колеи. Иной Андрей: он не любит плыть по течению и скорее готов подчинить себе жизнь, чем довериться ей.

Толстой показывает, что самонадеянность князя – родовая черта Болконских, связанная с вольтерьянством и атеизмом эпохи XVIII века. О равнодушии князя Андрея к национальной святыне говорит следующий эпизод в самом начале романа-эпопеи. Княжна Марья, обращаясь к уходящему на войну Андрею, говорит: «Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая-то гордость мысли… и это большой грех … Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.

– Что, мой друг?

– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нём держа что-то, но ещё не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что-то.

Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.

– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чём было дело, отвечал князь Андрей.

– Ты что хочешь думай! Я знаю, ты такой же, как и mon père. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его ещё отец моего отца, наш дедушка носил во всех войнах… – Она всё ещё не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?

– Конечно, в чём дело?

– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать… Обещаешь?

– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорчённое выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право, очень рад, мой друг, – прибавил он.

– Против твоей воли Он спасёт и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нём одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с чёрным ликом, в серебряной ризе, на серебряной цепочке мелкой работы.

Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.

– Пожалуйста, Andre, для меня…

Из больших глаз её светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо».

В самом начале романа Андрей предстаёт перед нами человеком самодовольным, чётко знающим свою цель и верящим в свою звезду. Его кумиром является Наполеон. Мечтая о славе, он подчёркнуто обособляет себя от мира простых людей. Ему кажется, что история творится в армейских штабах, что её определяет деятельность высших сфер. Его героический настрой требует, как пьедестала, гордой обособленности.