Русская литература XVIII века. Петровская эпоха. Феофан Прокопович. Учебное пособие

Антиох Кантемир призывает «бережно» вводить «посторонние украшения», считая, что он «законными их учинил природною разговоров вольностию»[197]. Заметно выделяется среди других «посторонних украшений» вечерний пейзаж. «Время было очень приятно: холодок весьма усладительной утешал нас по дни зело теплом, каков мы тогда имели; луна взошла перед тем за час времени, и лучи ея, которые к нам чрез ветви древес проницали, утешное в них составляли зрелище. Небо было весьма чисто, так что не видать было ни одного облачка, который бы мог закрыть и помрачить хотя одну из самых меньших звезд. Все они казались чистаго и блистательнаго золота, и еще больше украшение подавал им голубой свод, к которому они прилеплены»[198]. Прецедентов изображения подобного пейзажа в нашей литературе переходного периода не было. В структуре данного произведения пейзаж является экспозицией с очень естественным и логическим переходом от восхищения вечером, ночным небом к серьёзному разговору о мироздании, об истории астрономии и, наконец, о гелиоцентрической системе Коперника. В русском классицизме, особенно в творчестве М. В. Ломоносова, пейзаж будет играть столь же заметную роль.

Композиционной основой «Разговоров о множестве миров» является, как и в классических античных, восточно-европейских образцах этого жанра, вопросно-ответная форма, но автором и переводчиком сделана успешная попытка создания иллюзии естественности беседы, её непринуждённости, попытка автора «скрыться» за действующими лицами при сохранении политической актуальности поднятых проблем[199].

Важную роль в процессе работы над переводом книги Фонтенеля «Разговоры о множестве миров» играли комментарии, сделанные А. Кантемиром. В своем «Предисловии к читателю» он специально оговаривает необходимость примечаний «для изъяснения так чужестранных слов, которыя и не хотя принужден был употребить, своих равносильных не имея, как и для русских, употребленных в ином разумении, нежели обыкновенно чинится»[200]. Значение теоретико-литературных примечаний Кантемира в русской филологической культуре XVIII в. исследовал А. С. Курилов. «Перевод, – считает он, – латиноязычных литературных понятий на русский язык, начатый Кантемиром в его примечаниях к переводу книги Фонтенеля… знаменовал и начало массового… теоретико-литературного просвещения, становясь важнейшим шагом на пути формирования в сознании русских читателей и широкой литературной общественности новых понятий, закладывая основы отечественной филологической мысли XVIII в.»[201].

Жанр «разговора» следует рассматривать в контексте всего творчества Антиоха Кантемира; так же как и Ф. Прокопович, автор сатир не единожды обращался к этому жанру (до нас не дошёл сделанный А. Кантемиром перевод научно-популярного сочинения итальянского писателя Франческо Альгаротти «Разговор о свете»[202]). Сама форма диалога, способы «оживления», драматургические моменты как структурообразующие компоненты жанра влияли на позднейшую эволюцию сатирического творчества А. Кантемира.

* * *

Эволюционируя, жанр «разговора» распадался на несколько разновидностей: теологические диалоги, прения, беседы создают дидактико-этическое и философское направление; сатирические и в дальнейшем служат целям осмеяния; полемически заострённые социально-политические «разговоры» образуют большой пласт памфлетно-публицистического направления (например, «Разговор в царстве умерших между Карлусом XII Королем шведским и Фридрихом Четвертым герцогом Галштино-Готторнским и Паткулем», 1720)[203]. Одним из ярких примеров «разговора» на темы воспитания, морали, обучения является «Разговор дву (так. – О.Б.) приятелей о пользе науки и училищах» В. Н. Татищева.

Актуальность и демократичность жанра «разговора» сделали его популярным в России уже в первой трети XVIII в. В. Н. Татищев не смог обойти своим вниманием жанр, столь активно пропагандируемый «учёной дружиной».

В «Духовной» Татищев сам указал, что «Разговор дву приятелей о пользе науки и училищах» «чрез разговоры ж с архиепископом Новгородским Феофаном Прокопови-чем… продолжил и тебе (сыну. – О.Б.) для памяти оставил»[204]. Г. В. Плеханов глубоко проанализировал содержание татищевского «Разговора», дающего читателю «гораздо больше, нежели обещает его заглавие. Это чуть ли не целая энциклопедия. В нём излагается всё миросозерцание этого замечательного человека»[205]. Научное издание произведения с выявлением всех редакций, списков, с изложением истории издания памятника осуществлено при выходе «Избранных произведений» В. Н. Татищева под общей редакцией С. Н. Валка[206].