Русская мода. Фейк! Фейк! Фейк!

– Очень даже может. Русские разводят белых медведей и делают ядерные бомбы, потому что собираются напасть на Европу. Но они обещали не трогать черных, вроде нас с тобой, потому что хотят сделать нас здесь королями. Поэтому я считаю, что скорее бы они уже пришли.

Гертруда откидывается в кресле, складывает руки на животе и задумчиво глядит в окно, представляя новую лучшую жизнь с русскими. Анна-Мария представляет то же самое, но поскольку она никогда не видела русских, то ей представляются черные с усами воины с копьями, сидящие на белых лошадях. На некоторое время в номере воцаряется тишина, а потом Анна-Мария произносит:

– Ой!

– Что «ой»? – пробуждается от своих фантазий Гертруда.

– Посмотрите-ка вот на это, – младшая горничная протягивает ей прямоугольный кусок белой бумаги, в котором Гертруда узнает кассовый чек.

– Она на самом деле очень богата, – говорит Анна-Мария, и глаза ее округляются. – На две сумки в своей Москве она потратила три тысячи евро.

– Конечно, – отвечает Гертруда, вглядываясь в чек. – Потому что в Москве она спит с Лениным, и тот расплачивается с ней золотом.

– Покажу это дома, – Анна-Мария убирает чек в вырез передника. – Там никто даже не догадывается, что можно тратить такие деньги всего лишь на сумки.

– Я тебе говорила, она – известная шлюха, – подытоживает Гетруда. – Продала Ленину свою блондинистую пизду…

Москва, Фрунзенская набережная, квартира Полины Родченко

Одну за другой Полина распахивает дверцы платяных шкафов, сгребает их содержимое в охапку и вываливает на пол. Под ее ногами собралась уже солидная куча одежды, где дизайнерские имена смешались с масс-маркетом. Когда-то Полина гордилась своим умением сочетать дорогие вещи с дешевыми, купленными в сетевых магазинах вроде «Зары» и «Эйч-Энд-Эм», но сейчас ее мысли далеки от того, какой образ придумать себе на вечер. Все, о чем думает Полина, это чеки – чеки из магазина «Луи Вьюиттон», ее алиби, доказательство ее правоты. Поэтому она без сожаления ходит по груде одежды, заботливо доставленной из аэропорта шофером и не менее заботливо рассортированной по шкафам приходящей домработницей – если бы последняя увидела, во что превратились ее старания, она бы немедленно потребовала прибавку к зарплате за перенесенный стресс. Полина всматривается в разбросанные вещи в надежде, что вожделенный кусочек белой бумаги с выбитыми на нем цифрами и адресом магазина затерялся среди них.

Часть вещей сделаны настолько изящно, что под ногами Полины начинают немедленно разрушаться. Пайетки брызгами разлетаются в стороны от платья «Шанель», тяжелые накладные плечи пиджака от «Баленсиага» сминаются, теряют форму и вид, майки из «Эйч-Энд-Эм», безжалостно выдергиваемые Полиной из общей кучи, расходятся по швам, когда зацепляются за обруч из павлиньих перьев от «Кензо» – последний тоже не страдает долговечностью, при очередном резком движении Полины он трескается, переламывается пополам, и от этого одно из перьев печально накреняется к полу, словно труба тонущего парохода.

Этот похоже на грандиозный театр уничтожения. Вещи, над которыми кропотливо работали десятки людей, воплощение утонченной мысли, экспонаты завтрашних выставок о моде и мечта миллионов девиц по всему миру, умирают в безвестности московской квартиры. Подобно фотографиям, брошенным в огонь, они теряют цвет, контуры и скукоживаются до состояния черных комочков, в которых не остается ничего от их первоначального, почти мистического смысла.

Не обнаружив чеков в одежде, Полина перебирает содержимое журнальных полок. Затем она проделывает то же самое с книжным шкафом, шкафчиками с косметикой и шкафом для постельного белья. Последнее – явно бессмысленно, потому что постельное белье не ездило с ней во Францию. Полина понимает это, но не может остановиться. Она сваливает на пол кожаные подушки дивана, сдергивает плед, вытряхивает записные книжки и, наконец, опускается на четвереньки и ползет в ванную и на кухню, по пути заглядывая под мебель. Когда разгром квартиры достигает своей кульминации, а результата по-прежнему нет, она решается на последнее – заглядывает в мусорное ведро. Возможно, убеждает себя Полина, домработница могла оставить чеки вместе с мусором. Здравый смысл решительно отвергает эту версию и оказывается прав: домработница – профессионал своего дела и по завершении уборки всегда оставляет ведро пустым. Полина в изнеможении опускается на пол. Она старается дышать ровно, низом живота, как ее учили на курсах китайской гимнастики. Она отчаянно пытается понять, что делать дальше.

«Луи Вьюиттон»! – осеняет ее. – Ей нужно ехать в «Луи Вьюиттон»!» Полина рывком поднимается на ноги, сбрасывает с себя майку «Диор», меняет ее на черный мешковатый свитер «Рик Оуэнс», который, не глядя, выуживает из кучи одежды, небрежно закалывает волосы, зашнуровывает кеды – конечно, это классические белые «Конверс» – и выбегает за дверь.