Русская мода. Фейк! Фейк! Фейк!

Мы нашли нового человека, отдали новую кучу денег и выпилили новые насадки. В назначенный час человек устроил нам презентацию. «Смотрите», – сказал он и крутанул ручку станка. Станок заурчал, медленно съел моток кожи, а затем насадки стали с шипением опускаться на нее – бах, бах, бах – словно руки, которые ставят печати на документы. И когда кожа вылезала из щели с другой стороны станка, это была уже не просто кожа – это была кожа с фирменными оттисками «Луи Вьюиттон».

К тому времени, подоспела и другая хорошая новость. Из газетных сводок я узнал, что Азама и Мурада, мою чеченскую крышу, арестовали за взлом ювелирного магазина. Я не мог понять, за каким чертом их понесло в ювелирный магазин, ведь, казалось бы, быт у чеченцев был налажен – знай себе сиди и собирай дань с мелких коммерсантов. Но, видимо, какая-то неистовая сторона их натуры требовала новых подвигов, криков ужаса, испускаемых невинными жертвами, и пальбы. При задержании, писала газета, чеченцы несколько раз стреляли в милиционеров, тем самым удвоив срок своей будущей тюремной отсидки.

Все вместе это означало, что прошлое отпустило меня, и я, признаться, вздохнул с облегчением. Теперь опасаться было нечего. Зловещие тени Азама и Мурада растворялись в свете наступающего дня, и единственное о чем я мог жалеть, вспоминая о том времени – это о моих милых девчушках из Полтавы. Что с ними случилось? Стали ли они жертвами кавказских страстей или спаслись? Вполне вероятно, размышлял я, они могли сделаться любовницами или даже женами чеченцев. Действительно, почему нет? Девочки они были простые и милые, и могли легко найти общий язык со всеми – а уж с чеченцами, падкими до женской красоты, им удалось бы сделать это намного легче, чем мне.

Прочитав новость об аресте Азама и Мурада, я сходил в ту нашу квартиру, из которой когда-то спасался бегством. Но дверь мне открыли уже новые жильцы, и они ничего не знали о том, что происходило здесь до них.

Заботы, которые навалились на меня вскоре, вытеснили все другие мысли. Мы открыли собственное производство! В один из дней – опоздав по всем мыслимым срокам и дважды смертельно разругавшись – совет директоров ООО «Луи-Интермода» в составе двух человек выстроился перед собственной фабрикой, как какой-нибудь военный гарнизон на параде. В руках у меня были ножницы, и мы были готовы стартовать.

– Доверяю честь разрезать ленточку тебе, Алеша, – сказал я

– Нет уж, позвольте, – галантно уступил он. – Сделаем это вместе.

Вдвоем мы уцепились за ножницы и разрезали края ленты.

Вся сцена происходила на глазах сотни работниц, за дверью нас ждала сотня станков, а все дело происходило в сорока километрах южнее Москвы. Станки дышали на ладан, средний возраст работницы был за пятьдесят, а снять помещение под фабрику ближе к городу не позволила высокая рента. «Хрен с ним, – сказал Алеша Шнеерзон, когда мы впервые приехали посмотреть здание. – Будем считать, это станет чем-то вроде нашей загородной дачи». После этого он основательно увяз ногой в коровьем шлепке и замолчал до конца экскурсии. Так мы вошли в мир высокой моды.

Первая сумочка была готова спустя двадцать минут после разрезания ленты. Я скажу, что это было просто загляденье. И хотя вы тут в Китае тоже можете неплохо шить, та первая была настоящим произведением искусства. Я сохранил ее на память. Вот она.

В руках молодого человека появляется бумажный сверток. Бережно развернув его, молодой человек извлекает на свет сумочку «Луи Вьюиттон» и передает китайской девушке. Та принимает ее робко – держит так, будто это хрустальная туфелька, способная вдребезги разлететься от неосторожных прикосновений. Затем девушка вглядывается в отпечатанную на сумке монограмму, и ее глаза широко распахиваются.

– Это никуда не годисся! – говорит она.

– Так точно! – с готовностью подтверждает молодой человек. – Лучшая кожа, ровные швы, правильная маркировка и даже количество строчек на ручке совпадает с оригиналом. Но вся эта красота абсолютно никуда не годится!

Монограмма на коже была бы в точности похожа на оригинальную, если бы не одна маленькая деталь. Вместо буквы «Ви» в логотипе красуется отчетливая «ДаблЮ» – и этот вопиющий факт сводит на нет все попытки выдать сумочку за настоящую.

– Что поделать, – разводит руками молодой человек. – Тот мастер, который научил наш станок делать отпечатки на коже, ни черта не смыслил в правильном написании. Проблема была в том, что когда мы это заметили – очнувшись от радостной горячки – у нас уже был полный склад этого добра, и все его нужно было куда-то девать. «Ну, что, Алеша, – сказал я своему подельнику. – Фактически это тоже самое, что иметь склад спортивных костюмов с надписью «Abibas». Только в отличие от нас, чуваки, которые торгуют «Абибасом», не стремятся покорить мир высокой моды».

Думаешь, это его остановило? Ничего подобного.

– Они не заметят! – с пеной у рта убеждал меня Алеша Шнеерзон, вертя в руках сумочку с монограммой «LW». – Одна дополнительная черточка в названии ничего не решит!»