Русская мышеловка

Я прогнала неуместные мысли и принялась действовать. Распластавшись на снегу, я погрузила руку по плечо в рыхлую сыпучую стихию в районе, где предположительно находились ноги сноубордистки. Нашарила ее ботинки, а затем и сам сноуборд. Одна нога была вывернута под неестественным углом, крепления сломались, доска треснула пополам. Жаль, на ней можно было бы тащить на буксире пострадавшую. Видимо, норвежка в последний момент точно так же, как и я, заметила стальной блеск проволоки, попыталась перепрыгнуть, но высоты не хватило, и вместо этого спортсменка налетела на препятствие. Когда кубарем летишь по склону, не успев сгруппироваться, запросто можно переломать себе все, включая шею.

Я вытащила обломки сноуборда и подсунула их под спину пострадавшей. Потом переползла чуть выше по склону, улеглась, чтобы мой вес равномерно распределялся по снежной каше, и потянула норвежку на себя вверх. Тело слегка подалось. Показались плечи и грудь.

Это даже хорошо, что женщина без сознания — мои рывки причиняли бы ей сильную боль. Постараюсь вытащить ее до того, как она очнется. Я передвинула обломки сноуборда под лопатки пострадавшей, потянула — и освободила тело до пояса.

Так, пыхтя и обливаясь потом, скрипя зубами и ругаясь, я высвободила сноубордистку из-под снега и уложила поудобнее. Потом оглядела с чувством собственника, которое всегда испытываешь к спасенным тобой людям.

Вообще-то то, что я делала, было сущим варварством. Кто знает, какие травмы у норвежки? Вдруг у нее сломан позвоночник? По-хорошему следовало вызвать спасателей и дождаться их, по мере сил помогая пострадавшей дышать и следя, чтобы ее не занесло снегом. Но кто знает, сколько времени понадобится спасательной бригаде, чтобы добраться сюда? И куда — «сюда»? Я понятия не имею, где мы с Сольвейг находимся. Знаю лишь, что чуть ниже «Шварцберга» и выше Брокенхерца. Точнее, извините, не скажу. Мой спуск на лыжах занял где-то минут тридцать — тридцать пять. Я шла с неравномерной скоростью — то летела вниз по склону по прямой, то выписывала дуги, когда уклон становился слишком сильным. Могу, конечно, примерно рассчитать расстояние, но вряд ли это поможет. Норвежка просто не дождется спасателей — умрет у меня на руках от переохлаждения и травм. А у меня при себе даже примитивного обезболивающего нет! Это спасло бы норвежку от травматического шока.

Придется использовать то, что под рукой. Шину, положим, можно сделать из обломка сноуборда — отличная прочная доска. Но тащить пострадавшую мне придется на себе. И неизвестно, сколько времени займет у меня этот путь.

Если на спуск я потратила минут тридцать, значит, на подъем, да еще с грузом, уйдет не меньше двух-трех часов. Да вдобавок придется торопиться. Нужно попасть в «Шварцберг» до наступления темноты. Интересно, если я не появлюсь к ужину, хозяин пошлет кого-нибудь на поиски?

Главный вопрос всего один — вниз или вверх?

Спуск с горы, конечно, куда более легкое занятие, чем подъем. Проблема в том, что эти горы — совершенно незнакомые для меня места. Я понятия не имею, как искать дорогу в этом царстве одинаковых елей и где находится деревушка. Можно попытаться найти трассу подъемника и, ориентируясь по ней, добраться до людей. Но отсюда канатной дороги не видно, а блуждать по лесу в ее поисках — непозволительная роскошь в нашем положении. Скоро начнет темнеть. У меня с собой нет ни спичек, ни зажигалки. Ночь в лесу нам не пережить — норвежке уж точно. Значит, нужно добраться до жилья раньше, чем станет темно.

Так все-таки вверх или вниз? Дорогу в «Шварцберг» я найду — топографическим кретинизмом не страдаю и с направлением как-нибудь определюсь. А вот путь в Брокенхерц представляется мне опасным и непредсказуемым.

Решено! Несмотря на предстоящие трудности, я должна любой ценой до наступления ночи доставить норвежку к людям. Надеюсь, Альдо свяжется с медиками, за Сольвейг пришлют санитарный вертолет. В наше время на земле почти не осталась совершенно изолированных мест. Всюду можно добраться — на вертолетах или катерах, в крайнем случае, на верблюдах или на подводной лодке.