Русская мышеловка

— Ты не понимаешь, — упрямо помотала головой женщина. — Мне нельзя в «Шварцберг». Он все равно меня убьет. Сверхъестественная проницательность — вот его главное качество. Вот что помогает ему столько лет уходить от возмездия.

Тут я всерьез разозлилась:

— Сверхъестественного не бывает. Только в сказках. Ты преувеличиваешь всемогущество этого гада. Кстати, какие у тебя идеи — кто из постояльцев годится на эту роль?

Инга задумалась, потом заговорила:

— Сначала я была уверена, что это кто-то из той троицы блондинов. Я знаю, что Доплер никуда не ездит без охраны. Только не могла понять, кто из них босс, а кто шестерки. Потратила на них слишком много времени, все выяснила, но это оказалась абсолютная пустышка. Совсем из другой оперы история. А когда в «Шварцберг» прибыл толстяк полицейский, я наметила его как первоочередную цель.

— Точно! — обрадовалась я. — Жутко подозрительный тип. У него портфель набит наличными, и еще он таскает с собой «беретту»! Я обратила внимание — когда он вел допрос постояльцев, то спрашивал в основном не об убитом, а о них самих.

— Я начала разрабатывать эту линию и выяснила, что в швейцарской полиции в настоящий момент такого сотрудника нет.

— Я так и знала, что это фальшивый комиссар! Может быть, это и есть Доплер? А те, кто увез тело Мамаева, его охранники? Может быть, они где-то поблизости? А вдруг это они натянули ту проволоку?!

Инга схватила меня за руку и горячо зашептала:

— Женя, слушай меня внимательно! Ты должна закончить то, что не получилось у меня. Должна остановить Доплера. Любой ценой. Любой ценой, ясно? Он не должен покинуть «Шварцберг». Не должен ускользнуть в очередной раз. Иначе дело моей жизни будет напрасным. И моя смерть будет напрасной. Обещай мне, что сделаешь все для этого. Обещай!

Я посмотрела на Ингу. Женщина была очень бледна, из носа стекала струйка темной крови. Погода портилась на глазах. Начинало темнеть, с неба падали первые снежинки. Вскоре они уже превратились в хлопья, видимость резко упала. Нужно поторапливаться.

— Эй, послушай! Все будет в порядке. Мы выберемся. Все будет хорошо.

— Обещай! — с усилием, глядя мне прямо в глаза, выговорила подруга.

Я не успела ответить. Из снежной пелены возникли две рослые фигуры. На мгновение мне стало страшно, но я вгляделась — и едва не рассмеялась от облегчения. Это были два амбала — телохранители господина Кабанова.

— Ребята, как вы вовремя! — улыбаясь, проговорила я. Но охранники не обратили на меня никакого внимания. Один достал рацию, поднес к губам черную коробочку и сказал:

— Мы нашли их. Обе у нас.

— Вас прислал хозяин, Альдо Гримальди? — глупо спросила я. Мозг все еще отказывался верить в происходящее. Мы сидели на снегу, голова сноубордистки лежала у меня на коленях.

Другой громила внимательно оглядел «норвежку», тронул носком ботинка импровизированную шину, сделанную из сломанного сноуборда. Я все еще не понимала. Мне казалось, телохранитель примеривается, как лучше транспортировать пострадавшую.

В ту же секунду один охранник схватил меня за ворот куртки и поднял на ноги, точно я была куклой. Я попыталась провести прием, чтобы освободиться. Но все было бесполезно. Измотанная долгим подъемом, я не смогла оказать сопротивления. Амбал прижал меня к себе и локтем придавил мне горло. Я дернулась и ударила локтем в лицо охранника, но рукав куртки смягчил удар. Мужчина лишь сильнее сдавил мне шею. Самое ужасное, что я понимала, что происходит. Он не пытался задушить меня, иначе давил бы на трахею. Амбал пережимал мне сонную артерию, а значит, ему нужно было отключить меня. И я ничего не могла сделать. Только смотреть гаснущим взглядом, как второй из телохранителей русского миллионера подошел, неторопливо, тщательно прицелился — и выстрелил Инге прямо в голову.

Глава 6

Я очнулась. Мне было тепло и уютно. Ничего вроде бы не болело. Может быть, я уже померла?

Тем более что я лежала на деревянном столе, точно покойник, приготовленный к последнему прощанию, и была укрыта чьей-то сухой и чистой курткой.

Распахнув глаза, увидела прямо над собой деревянный потолок, потемневшие от времени балки с коваными светильниками, свисавшими на цепях. Светильники выглядели знакомо. Кажется, я каким-то образом вернулась в «Шварцберг».

Я пошевелилась и поняла, что погорячилась, приняв временную отключку за полную нирвану. Болело все — мышцы ног, которым пришлось одолеть подъем в несколько километров, спина, натруженная непосильной ношей, руки и еще почему-то шея. Вот на этом месте я все вспомнила. Последнее, что сохранило мое гаснущее сознание, — это выстрел, вдребезги разнесший голову Инги Яковлевой.

Сделав невероятное усилие, я рыком сбросила тело со стола и вскочила, готовая драться и дорого продать свою жизнь. Но драться было не с кем. Пока, насколько я поняла.