Русская песня в изгнании

На сцене артист выкладывался полностью. «Алеша бил по струнам, импровизируя и накладывая ритмы друг на друга, вкладывал в пение всю душу… Его манеру Юл называл „мелодичной жалобой“. Иногда он играл так неистово, что к концу вечера пальцы его кровоточили».

В начале 70-х вышел диск, где Алеша и Валя поют вместе. А несколькими годами позже великий художник Михаил Шемякин[20] загорается идеей сделать Алеше персональную пластинку.

Валя Димитриевич.

Аккомпанирует Владимир Поляков

Проект записывался два года и потребовал огромных как духовных, так и материальных затрат. Аранжировщиком и гитаристом там был блестящий музыкант Костя Казанский, тот самый, кто делал позднее «Натянутый канат» с Высоцким. Вот как он прокомментировал запись «шемякинского альбома» Димитриевича:

«Алеша, которому я аккомпанировал ежедневно, на другой день говорил: „Ты помнишь, что ты вчера сделал не так? Я тебе покажу, как надо“. Но каждый день я играл одинаково. Просто он пел по-другому. Он всё хотел сделать по-своему.

У меня волосы седые с одной стороны из-за Алеши Димитриевича, с другой — из-за Володи Полякова. И с тем и с другим было сложно, почти невозможно работать. Но я очень доволен, что мы сделали это — только благодаря Мише Шемякину, чья была инициатива и деньги. Это был очень красивый жест с его стороны»[21].

Оказывается, очень непросто было работать с Алешей-певцом. В личном же плане, напротив, отзывы об Алеше самые позитивные. В нем, вероятно, скрывалось огромное обаяние. Как еще объяснить так или иначе присутствующую во всех воспоминаниях о музыканте неприкрытую «влюбленность» в артиста!

Им был очарован даже Владимир Высоцкий. Знакомство двух шансонье состоялось благодаря Марине Влади в Париже. До сих пор гуляют слухи о несостоявшемся совместном альбоме. Жаль…

Алеша Димитриевич был очень невысокого, даже маленького роста, худощавый.

Алеша Димитриевич и Михаил Шемякин.

Середина 70-х

Лицо выразительное, с живыми глазами. Держался с большим достоинством, «царственно», но в то же время дружелюбно, особенно с симпатичными ему людьми. Был очень ловок в движениях, грациозен. А как иначе! Столько лет танцевать, показывать акробатические номера. В молодые годы его фирменным номером было тройное сальто. Певец всю жизнь оставался неграмотным: не умел ни читать, ни писать. Но при этом он был остроумным человеком, с точным и афористичным языком. У певицы Наталии Медведевой, которой довелось с ним поработать, в ее многочисленных публикациях то тут, то там находим: «На это Алеша сказал бы так…»

В романе «Моя борьба» талантливое перо Медведевой не раз останавливалось на его личности. Наталия начала работать с ним в «Распутине» незадолго до смерти цыганского певца. Это кабаре в ее книге выведено под псевдонимом «Разин».

А вот персонажи, его населявшие, все под своими именами. Кроме Алеши, здесь можно встретить Зину и Георгия, других менее известных музыкантов. Про Алешу Медведева пишет очень тепло, что для резкой на суждения и независимой Наталии Георгиевны слегка необычно. Она могла припечатать словом местами жестче своего мужа — писателя Эдуарда Лимонова. «Он всегда что-то бурчал. Обо всех. С матом, с шуточками. Но незлобливо. Скорее, от старости. От старости же в голове его всё смешалось — отступление с Врангелем, Владивосток, Китай и отступление оттуда, в лодках среди горящей воды, „на мне был такой красивый матросский костюмчик!“…»

Или еще: «Иду от метро к кабаре. Вижу, с другой стороны к нему клошар направляется. Ну, думаю, сейчас тебя погонят. Нет, он вошел. Я за ним.

Спускаюсь в вестибюль, а там мой Алеша. Как собачка. Шапка-ушанка на подбородке замусоленными шнурочками завязана. „Я цыган! Мне можно!“»

Этот портрет, сделанный за несколько дней до смерти, способен вызвать, наверное, жалость. А вообще у него был характер, местами Алеша был властный, резкий. «Какому-то музыканту он „надел“ гитару на голову за то, что тот не так аккомпанировал», — пишет певица.

Алешу любили женщины, причем все его многочисленные подруги были гораздо моложе музыканта.