Русская песня в изгнании

В последние годы в России было снято два документальных фильма об этой незаурядной фигуре. Автором первого был Эльдар Рязанов, а второго — Ольга Свиблова. По дошедшим до меня слухам, сегодня кто-то из Питера готовит новую картину, посвященную «русской музе Франции». Слава богу, хоть теперь мы воздаем должное своим великим соотечественникам. А ведь еще недавно про нее писали тупые фельетоны в советских газетах и рисовали глупые карикатуры в «Крокодиле».

А знаете, как звучит жизненный девиз Дины Верни? Она говорила так:

«Я никогда ничего не планировала. Надо просто держать глаза открытыми».

Музыкальные диверсанты

Товарищ Сталин, вы большой ученый —

в языкознанье знаете вы толк,
а я простой советский заключенный,
и мне товарищ — серый брянский волк.

Юз Алешковский

Иногда я задавал себе вопрос: «А зачем таким людям, как Дина Верни, было петь махровый блатняк?» Ответ оказался на поверхности: она просто не воспринимала эти песни в таком контексте. И для нее, и для Славы Вольного, и для многих других это было формой борьбы с режимом.

Нугзар Шария

В 70-е годы вообще было много подобных проектов на Западе, но бóльшая часть из них искусством не считается, а является именно «листовками» для населения

Страны Советов. Про «Песни самиздата советской

России» Биккеля я уже говорил. Стоит, наверное, вспомнить «Песни советского подполья» Нугзара Шария, диск Александра Калецкого с женой «Письмо из СССР», Леонида Пылаева[25] с пластинкой «Песни сталинских лагерей» и т. д. Уникальность альбомов Вольного и Верни в том, что, явно преследуя пропагандистские цели, они сумели при этом сделать качественный продукт и с точки зрения музыки. Задача у их работ была не развлекательная. Они записывали альбомы не в расчете сделать себе имя и пожинать потом плоды в ресторанах или на концертах, а получился неповторимый сплав, образец того, что теперь называют русским шансоном.

Если вдуматься, между творчеством, допустим, Рубашкина, Димитриевича и, скажем, Токарева и Шульмана лежит целая пропасть. Все абсолютно разное: репертуар, подача, аранжировка. Что же позволяет безболезненно объединить их в одну группу исполнителей? Наверное, общий запрет властей того времени на любые песни на русском из-за кордона. Целый пласт культуры, включающий и народную песню, и романсы, и уличную, и авторскую песню, тупо запрещался по территориальному принципу. Не могут петь по-нашенски за бугром! Запретить! Отсюда, конечно, и мифологизация персоналий исполнителей, и неослабевающий интерес к теме.

Леонид Пылаев, певец-диверсант

Со смещением «центра тяжести» русской песни из Европы в США разительно меняется репертуар. Что-то я не припомню сколько-нибудь интересного артиста из Штатов, кто бы пел а-ля Ребров или Клименко. С началом третьей волны в эмиграции зазвучали в основном «одесские», блатные, лагерные песни…

Наверное, это отчасти обусловлено контингентом первых граждан, приехавших «дышать свободою, пить виски с содою». Очень много было и правда из Одессы, где эти песни никогда не забывали. Немало «новых американцев» состояли на родине, мягко говоря, не в ладах с законом, а бывших уголовников власти тогда выпускали, в общем, легко и с охотой — они были типа нашего десанта в ответ на их пропаганду.

Но был, как мне кажется, еще один момент. К началу массовой эмиграции в СССР уже бурно развивалась магнитофонная культура, по рукам ходили километры пленок с «блатняком». Прежде всего это были записи Владимира Высоцкого, Аркадия Северного и братьев Жемчужных. Качество, как правило, было нулевое, но сам материал нравился народу безоговорочно. Что происходит на новой родине, в стране победившего империализма, где все можно? Наши люди захотели этих песен в исполнении профессиональных музыкантов, благо среди отъезжающих их было немерено, — и они их получили.

В 1977 году в Канаде выходит альбом Алика Ошмянского «От Алика с любовью».

В то же время в Нью-Йорке записывает пластинку «Из Америки с улыбкой» Виктор Шульман. В 1978 году бывшие рижане Лев Пильщик и Григорий Димант выпускают каждый по сольному альбому. В 1979 году выходит первая пластинка у Вилли Токарева.

А дальше покатило…

Глава III Золотой век

На Брайтон-Бич для всех нежданно налетела

«Девятым валом» наша третья волна…

В. Токарев, «Над Гудзоном»

Получается, первым из заокеанской третьей волны был Ошмянский. Мне посчастливилось однажды встретиться с ним в Лос-Анджелесе и провести несколько часов за интересной беседой. Позже я записал на радио «Шансон» в Москве передачу о нем.

Одессит с цыганской душой