Русская повесть начала ХХ века. Жанрово-типологический аспект

Импрессионизм в русской литературе начала XX века был довольно распространённым явлением, но так и не сложился в самостоятельное течение. Между тем в ранних рассказах Б. Зайцева (сб. «Тихие зори», 1906) исследователи обнаруживают все основные черты импрессионизма: система художественно-изобразительных средств в них направлена на то, чтобы запечатлеть сиюминутное настроение или мгновенные оттенки восприятия героев; стиль повествования отрывочен, подчёркнуто лаконичен, широко включает красочные эпитеты, нередко выражающие синкретизм ощущений. «Поэтика созерцания» оказалась предельно органичной для повествовательной манеры Б. Зайцева, но, безусловно, ею далеко не исчерпывается творческий метод писателя. Характерно, что Б. Зайцев в 1910-е годы наметил несколько этапов в своём литературном развитии: «…ко времени выступления в печати – увлечение так называемым “импрессионизмом”, затем наступает момент лирический и романтический. За последнее время чувствуется растущее тяготение к реализму» [19].

Тем не менее выделить чёткие, классически завершённые периоды в дореволюционном творчестве Б. Зайцева представляется вряд ли возможным, так как практически во всех его произведениях этого времени возникали импрессионистические «реминисценции». Поэтому трудно согласиться как с попытками литературной критики 1910-х годов рассматривать раннее творчество Б. Зайцева лишь в рамках модернизма (Е. Колтоновская, М. Морозов), так и с противоположным стремлением анализировать его произведения исключительно с позиций реалистической поэтики (П. Коган).

Вместе с тем следует отметить, что уже в русской дореволюционной критике было высказано немало справедливых суждений о ранней прозе Б. Зайцева. Особенно в статьях А. Горнфельда, Ю. Соболева, Н. Коробки, которые акцентировали внимание на пантеистической основе мировосприятия писателя: в художественном мире Б. Зайцева, указывали они, земля, травы, звери, люди живут в особенной атмосфере панпсихизма (своеобразный синоним пантеизма), где много невысказанного, вместо твёрдого, чёткого реалистического рисунка событий и характеров акварельно размытые контуры, а главное, всё имеет общую, единую Мировую душу В то же время современники писателя критиковали его раннюю прозу за религиозность («христианская кротость»), пессимизм («мрачное жизнечувствование», «ужас одиночества и отчуждённости»), поэтизацию беспомощности человека перед судьбой и смертью («поэзия бездействия и умирания»).

В советском литературоведении не было специальных работ, посвященных творчеству Б. Зайцева. Наиболее точная характеристика его прозы, на наш взгляд, была дана В. Келдышем, но она отличается предельной краткостью. Исследователь видел в творчестве Б. Зайцева типичное «пограничное» явление, где реализм осложнён импрессионистической тенденцией. Более основательно поэтику зайцевского импрессионизма рассмотрел Л. Усенко, наметив пути дальнейшего исследования его творчества.

В 1990-е годы начался новый этап в исследовании творчества Б. Зайцева, чему в немалой степени способствовало возвращение его книг на родину: с 1989 г. регулярно издаются как сборники избранных произведений, так и собрания сочинений Б. Зайцева. При этом большая часть исследователей сосредоточилась на изучении эмигрантского периода жизни и творчества писателя и лишь относительно немногие (А. Сваровская, Ю. Драгунова, С. Одинцова и др.) обращаются к анализу его ранних произведений. Научные интересы современных учёных исчерпывающе отражают материалы Зайцевских чтений (Калуга, 1996–2005) и международных конференций, посвященных проблемам литературы Серебряного века и русского Зарубежья. Объектом исследования в работах современных литературоведов чаще всего становятся романы Б. Зайцева «Дальний край» (1913), «Золотой узор» (1926) и «Путешествие Глеба» (1937–1952), повести «Аграфена» (1909), «Голубая звезда» (1916–1918), книга очерков «Валаам» (1928), беллетризованное житие «Преподобный Сергий Радонежский» (1924–1925), публицистика и эпистолярное наследие. В центре внимания обычно оказывается христианская картина мира, религиозная составляющая творческого метода Б. Зайцева; иногда – интертекстуальная парадигма; реже – особенности творческого метода и жанрово-стилевые поиски.

Динамика жанров в творчестве Б. Зайцева (от рассказа к роману) связывается исследователями с романным способом мышления писателя: он предпочитал мыслить максимально крупными, субстанциональными категориями, такими, как жизнь, смерть, судьба, время, Бог и др. Соответственно, промежуточные между рассказом и романом жанровые формы, в том числе и повесть, у Б. Зайцева романизируются (повесть-роман).